…Среди людей лесного племени поднялся галдёж и смех, никто не поверил словам Гирра.

— Мы не грудные дети! — кричали мужчины.

— Пусть Гирр почешет за ухом у кабана! — хохотал Манг. — Он видел, как это делал сын Барса!

До слёз смеялись и визжали женщины. Люди стали подниматься, чтобы уйти и больше не слушать. Агу и Кри вскочили одновременно и крикнули:

— Тихо!!!

Смех и шум стихли.

— Говори, — властно сказала Гирру мать матерей.

— Люди лесного племени не поверят мне, что никто из них не сделает такого топора? — Гирр бросил к их ногам свой топор. — Родичи не верят мне, что я из лука попадаю стрелами между пальцев моей женщины?

Все видели, что Гирр взбешён, и молчали.

— Вы не поверите мне, что я, не сходя с места, разведу большой костёр без родового очага? Манг, ты больше других смеялся, подойди ко мне.

Охотник не двинулся с места.

— Подойди, — приказала Агу.

Тот поспешно выполнил приказание.

— Что это? — спросил Гирр.

— Камни, — буркнул Манг.

— Погляди хорошо, подержи в руках и скажи всем, что это.

— Камни, — повторил Манг. — Их много в нашей горе.

— Верно, — подтвердил Гирр. Он присел на корточки, и через несколько минут явился огонь, он ширился, рос, превращаясь в костёр.

Манг попятился, глядя на Гирра с суеверным страхом, готовый упасть перед ним на колени или кинуться прочь.

Люди рода оцепенели, в их глазах стоял ужас, они стали отодвигаться, не спуская глаз с Гирра. С плоского камня снова поднялась Агу и заговорила:

— Успокойтесь, люди лесного племени. Гирр — не злой дух и не оборотень. Он мой сын и ваш родич. Гирр знает многое, чего не знаете вы, он умеет то, чего не умеете вы. Гирр научит вас своему знанию и умению, вы станете сильнее и неустрашимее. Он уже научил меня и Кри добывать огонь из камня, научит и вас. Гирр, покажи сначала Мангу.

Но Манг отшатнулся от камней, боясь к ним прикоснуться. Пришлось Кри, а потом Агу повторить оживление огня, прежде чем Манг согласился сделать то же. И когда он разжёг огонь, начал прыгать вокруг него и дико орать от радости:

— Манг родил огонь! Манг родил огонь!

К тому времени Кри сходил к реке и приволок большую корзину, из неё высыпал возле кострища ворох серебристой рыбы.

— Эту ловушку сплёл Гирр, — заявил он, — мы утром её опустили в воду, и она столько заманила рыбы, сколько не поймать никому из вас за три дня и три ночи. Ловушку каждый может сплести, и племя будет всегда иметь рыбу.

Оцепенение и испуг прошли, люди повскакали с мест. Одни рассматривали ловушку, постигая её секрет, другие сами хотели оживить огонь.

Лань сидела и тихо улыбалась, её забавляла детская наивность родичей Гирра. К ней подсели женщины и наперебой расспрашивали, все ли мужчины её племени такие мудрые и умелые, как Гирр.

— Все, — смеялась Лань. — Но мой мужчина лучше всех. И среди наших охотников он был первым.

Теперь Гирру верили и до конца рассказа его не перебивали, только качали головами и изредка не сдерживали восклицаний восторга или удивления.

…Стадо свиней, — говорил сын Барса, — держали в загоне и подкармливали мои прадеды и их прадеды. Но сначала отловили диких кабанят и вырастили в неволе. Каждый новый приплод больше и больше привыкал к человеку. Со временем кабаны стали такими же ручными, как собаки, которые есть и у вашего племени. Ещё мы имеем два больших стада совсем ручных туров. Они подпускают к себе людей, не нападают на них, берут из рук корм. Они пасутся свободно, и один человек может пригнать всё стадо куда нужно, — сын Барса помолчал и заговорил снова: — Предкам было труднее, они делали вокруг полян крепкие лесные завалы, чтобы туры не вырвались на свободу и снова не одичали.

Гирр слушал, не перебивая вождя, но не понимал, для чего столько хлопот, если зверей нужно беречь и нельзя убивать. Для чего они людям? Когда сын Барса умолк, гость решился спросить:

— Для чего племени ручные туры и кабаны?

Вождь рассмеялся:

— Турица живёт долго, за свою жизнь дарит телят больше, чем пальцев на двух руках, а чтобы продолжить её род, надо сохранить только одного. Остальных, когда они вырастут, мы убиваем на мясо. Ещё больше даёт приплода кабаниха. Часто ли охотники лесного племени убивают тура или кабана? Часто ли твои родичи имеют мясную пищу?

Гирр отрицательно покачал головой.

— А люди моего племени всегда имеют запас мяса, который не портят солнце и черви. Мясо ходит в стадах и увеличивается в размерах. В любое время можно дать людям мясную пищу, если охота была неудачной, — вождь задумался и тихо закончил: — И старики не знают, как давно предки начали разводить туров… Правда, домашние туры мельче диких зверей. Я покажу тебе их в другой раз. Пора на охоту.

Сын Барса и Гирр вернулись на сваи. Вождь вскоре ушёл с группой охотников. Жу проводила его тревожным взглядом, а гость сел на край свайного настила, думал и глядел, как на красном небе солнце клонилось ко сну, к полосе леса за озером. Приплыли на лодках рыбаки, вывалили целую гору рыбы. Женщины тут же распарывали её, вычищая нутро, и развешивали на шесты для сушки. Рыбью мелочь и кишки из крупных рыбин бросали в отдельные корзины. «Свиньям», — подумал Гирр. В его племени родичи съедали мелочь с костями и кишками.

Солнце скрылось за лесом, и сразу стало темно. Ночная богиня неба глядела на притихшее поселение южного племени узким прищуренным глазом и не давала света. Гирр вошёл в хижину вождя, лёг на шкуру, прикрыл глаза и задремал. Под хижиной тихо, однообразно плескалась вода, убаюкивая гостя, навевая дрёму и грустные мысли о далёком лесном племени. Гирру почудился голос Агу. Она протяжно и неторопливо, с подвывом, перебирала какие-то слова, подражая студёному ветру. Над гостем склонилась богиня ночи, дохнула не холодом, а теплом. «Почему зовут её Не дающей тепла? — подумал Гирр. — Я чувствую её тепло, ласковое и нежное». Но какая-то тревога коснулась его сердца, он проснулся и открыл глаза. Над ним склонилась Лая, дочь вождя.

— Ты уйдёшь? Лая будет одна? — прошептала девушка.

— Нет. Гирр останется с тобой! — горячо ответил гость, схватив её за руку.

Лая просияла и выскользнула из хижины.

Гость долго не мог уснуть. Он упрекал себя за измену своему племени из-за женщины, но знал, что не нарушит обещания, и потому искал и находил оправдания. Гирр остаётся, чтобы перенять навыки южного племени и когда-нибудь вернуться к родовому очагу. Но когда? Этого он не знал, но твёрдо знал одно: решение принято. «Мужчина не бросает слова, как ветер падающие листья», — подумал он и сразу перелетел мыслями к Синей реке и Круглому озеру. Сейчас там красиво умирает шкура на деревьях.