другую камеру и усадили на табуретку. Он слышал, как в комнату один за другим заходили люди. Затем разные голоса начали издеваться над ним, говоря будто по специально написанному сценарию. Когда я читаю эти реплики в 2018 году, они почти неотличимы от комментариев анонимных троллей в социальных сетях [18]:

«Святой отец, как звали ту сестру, с которой вы познакомились в Колледже Сердца Христова?.. Вы ее трахаете? И как вам?»

«Для меня это – не священник. Да, такие, как вы, не заслуживают уважения».

«Снимите с него рубашку. Посмотрите-ка на это тело! А ты выглядишь очень сексуально. Вот и женщины считают, что ты – настоящий мачо. Ты гомик?»

Затем допрос перешел в физическую форму:

«Интересно, останешься ли ты тем же мачо после моего удара». (Удар под ребра.)

«Нет, не опирайся на стол. Руки за спину… Вот так!» (Еще один удар.)

«Уберите табуретку!» (Священника подняли на ноги и ударили по затылку, он судорожно сжался, и на него посыпались новые удары…)

После того как Канглеон согласился сотрудничать, его отвезли на телевидение и заставили сказать в прямом эфире, что он помогал повстанцам-коммунистам. Он назвал имена еще нескольких священников, заявив, что и они вовлечены в заговор.

Во времена Маркоса, вспоминает Гленда, у правительства были свои агенты в каждом университете, на каждой ферме, в каждой церкви и каждом офисе. Они нашептывали вашим коллегам, соседям, друзьям, что вы коммунист – даже если это было не так, – подрывая вашу репутацию еще до того, как вас приходили арестовывать. Маркос делил СМИ на «правильных» журналистов и «коммунистов», и на любого критика режима сразу навешивали ярлык «коммуняки».

«Психологическая война, правила которой Маркос освоил в совершенстве, очень похожа на происходящее сейчас, – говорит мне Гленда. – Разница в том, что Дутерте уже не нужно использовать военных для атак СМИ. Как это стало возможно? Благодаря технологиям».

После свержения Маркоса новая филиппинская демократия была далека от совершенства: нарушения прав человека не прекратились; жизни журналистов, особенно в провинции, стоили недорого [19]. Но, в отличие от большинства предшественников, пытавшихся скрыть свои злоупотребления в годы правления или хотя бы притворявшихся, что следуют правилам, Дутерте ликовал, занимаясь внесудебными расправами, и громогласно приветствовал атаки на журналистов. Он также реабилитировал Маркоса. Дутерте приказал эксгумировать его тело и устроил ему воинские похороны со всеми почестями. Он сформировал политический союз с сыном Маркоса, Фердинандом Бонгбонгом, который все еще контролировал вотчину своего отца на севере страны. В Сети появилось видео с оправданием Маркоса за преступления 1970-х и заявлением, что убийствами и пытками занималось лишь несколько «паршивых овец» в его армии…

Но, несмотря на кажущееся возрождение методов Маркоса в обращении со СМИ, Гленда считает, что у цифровой эпохи есть существенное отличие. Раньше врага можно было увидеть. Существовала некая предсказуемость: вас могли убить или вы могли бежать из города, связаться с юристом, написать правозащитникам или даже взять в руки оружие. Вы знали, кто такие агенты Маркоса, кто приходит к вам и почему. Во всем этом было что-то привычное.

А что теперь? Вы не видите врага. У вас нет четкого представления, против кого именно вы выступаете. Эти люди анонимны и вездесущи. Как можно бороться с онлайн-бандой? Вы даже не можете сказать, сколько их на самом деле.

–

После нескольких месяцев «осады» Мария и остальные рэпплеры решили хорошенько разобраться в этих атаках. Теперь они видели в хаосе некую закономерность. Сначала под угрозой оказался их авторитет, потом их стали запугивать. В случае успешного подрыва репутации виртуальные атаки могли легко превратиться в реальные ордеры на арест. Сотрудники Rappler пришли к выводу, что вся кампания против них следует какому-то четкому сценарию.

И первыми, кто привлек их внимание, были корейские поп-звезды.

Они периодически появлялись в их онлайн-сообществе с комментариями о величии Бонгбонга Маркоса и Дутерте. Какова была вероятность, что корейских поп-звезд интересует филиппинская политика? Рэпплеры проанализировали эти комментарии и заметили, что некоторые из них совпадают слово в слово: очевидно, это были фальшивые аккаунты, которые, скорее всего, контролировались одним источником.

Обнаружив эти фальшивые аккаунты, журналисты запустили программу, которая сканировала интернет в поисках тех, кто пользовался такими же выражениями. На это ушло два месяца, но им удалось найти аккаунты с идентичными фразами. На первый взгляд казалось, что они принадлежат вполне реальным филиппинцам. Рэпплеры принялись изучать аккаунты по порядку – например, звонили в компании, где якобы работали авторы комментариев. Но там никто не слышал об этих людях. Всего журналисты зафиксировали 26 хорошо замаскированных, но фальшивых аккаунтов, повторявших одни и те же сообщения в одно и то же время для трехмиллионной аудитории.

Сотрудники Rappler дружно выдохнули: теперь у них было за что ухватиться. Когда они увидели, что атаки осуществляются по плану, у них появилось четкое ощущение реальности. Они были не виноваты. Кто-то сознательно вел войну против них.

Они начали разбирать по косточкам каждое враждебное «выступление» нападавших и выявили десятки тем: СМИ коррумпированы; Rappler нужно бойкотировать; сенатор Лейла де Лима должна сесть за решетку… Журналисты изучили частоту, с которой вбрасывалась каждая тема, своего рода «пульс» публикаций. Они обнаружили, что комментарии достигали пика незадолго до важных политических событий: так, количество упоминаний «коррупции в СМИ» увеличивалось в несколько раз перед выборами, а призывы к аресту де Лимы участились перед тем, как к ней пришла полиция. Можно ли было поверить в спонтанность всех этих действий?

Они выстроили то, что Мария называет «бассейном для акул», – некое подобие системы радаров, предупреждающей о зарождении очередного вброса фейков. И как только появлялись признаки новой очерняющей кампании, направленной против журналистов, Rappler автоматически рассылал своим соратникам в сети призывы о поддержке.

В феврале 2018 года рэпплеры узнали о существовании необычного персонажа в филиппинском интернете. Его звали @Ivan226622, и он яростно репостил чужие статьи: всего за неделю он опубликовал 1518 статей про филиппинскую политику. Судя по данным профиля, это был довольно непримечательный филиппинец, интересовавшийся программированием. К его профилю была прикреплена видеолекция одного американского университета на тему «Можно ли доверять прессе?». Впрочем, когда вы начинали искать, что представляет собой этот «университет», оказывалось, что никакого научного учреждения не существует, есть только название, на которое ссылаются видеоролики, сделанные одним американским радиоведущим [20].

Деятельность аккаунта @Ivan226622 до появления на Филиппинах была еще более странной. Он так же активно публиковал статьи о происходившем сначала в Иране, потом в Сирии. Затем