Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Цесаревич оправился после болезни, он не был так энергичен, как раньше. Однако его английскому наставнику не показалось, что мальчик опечален этим или же опасается, что подобный случай может повториться в будущем. Цесаревич обладал врожденным умом и отзывчивостью, которая неизменно проявлялась, когда он преодолевал свою застенчивость.
Кроме занятий с ним и Великими Княжнами, у Гиббса было множество других дел. Императорское назначение укрепило его престиж, он был теперь директором Высших курсов иностранных языков. У него было много учеников, он приобрел квартиру на Невском проспекте. Было приятно, несмотря на мрачные предзнаменования, жить среди особняков и палладианских колоннад этого идеально пропорционального северного города, построенного на кислой болотистой почве. На берегах протекающей через весь город Невы возвышались дворцы. Над ними виднелись золотая игла Петропавловской крепости, длинный шпиль Адмиралтейства и золотой купол Казанского собора. Сидней Гиббс был очень привязан к этому городу, с серебристо-стальными ледяными зимами и необычными белыми ночами в разгар лета. Он одинаково полюбил парк в Царском Селе и хорошо знакомые ему комнаты Александровского дворца. Так, в комнате Цесаревича было множество механических игрушек. Однако Алексей Николаевич, как всякий ребенок, отдавал предпочтение простым вещам. Об этом говорят краткие записи из дневника Гиббса, который англичанин периодически вел с 1914 года. Дневник под названием «Уроки с Алексеем Николаевичем» начинается так:
«1914
8 января (среда) [по старому стилю]
За столом. По ошибке священник начал раньше, мне же пришлось вести урок с 12.30 до 12.50. Я дал читать Цесаревичу историю „Three blind Mice“ („Три слепые мыши“ — англ.) из книги „Mother Goose Book“ („Сказки МатушкиГусыни“ — англ.), которые он повторил со мной, не пытаясь добавить ничего своего. Рассматривал мою одежду и внимательно следил за моими действиями. В конце — чтение стихов. Затем пролистал мою книгу „Brave Men“ („Смелые люди“ — англ.).
11 января (суббота)
За столом показывал ему картинки в книге „Brave Men“, еще раз рассказал ему кое-что об этих картинках. Говорил без особых усилий — то есть бегло. Начал раскрашивать книгу о солдатах [имеется в виду книга „Brave Men“].
15 января (среда)
Нет урока. Вместо урока посещение богослужения в Домовой церкви.
18 января (суббота)
За столом повторял снова „Brave Men“. Он раскрасил большую часть картинок красным и синим карандашом. Глядя на книгу „Mother Goose Book“, сказал несколько слов механически.
22 января (среда)
За столом. Он смотрел „Golliwog’s Circus Book“ (книга „Цирк Голливога“ — англ.)[36]. Писал письмо цветными мелками для Анастасии Николаевны, после этого мы сделали бумажную шляпу, и здесь он проявил интерес и сказал несколько слов.
25 января (суббота)
На диване с поджатыми ногами. Разговаривали о собаке, и потом я показал ему новые книги с картинками. Затем каждый из нас сделал бумажные шляпы, которые вывернулись плохо. После стали делать бумажные коробочки. Я показал ему одну полностью законченную. Делая коробочку, он больше говорил по-английски.
29 января (среда)
По вынесенному распоряжению, урок в среду не может быть дан, поскольку он нарушает правило расписания прогулок: гулять регулярно после каждых двух уроков. Впоследствии урок с А. Н. [Алексеем Николаевичем] был перенесен на субботы и понедельники с 5.30 до 6 вечера, за которым следовал урок с М. Н. [Марией Николаевной].
1 февраля (суббота)
А. Н. на этом уроке неожиданно начал расхаживать туда и обратно и стал менее застенчив, свободно высказывался по-английски. В целом, это было намного лучше.
3 февраля (понедельник)
Мы рисовали на классной доске с закрытыми глазами. Рисовали хвостики к поросятам, и как всегда из-за своей застенчивости он терялся.
8 февраля (суббота)
На этом уроке мы играли на полу, и я сделал для него флаги из бумаги, рисуя и раскрашивая их. Он раскрасил один, потом другой. Флагшток также был скручен из бумаги и обвязан проволокой.
10 февраля (понедельник); 17 февраля (понедельник); 24 февраля (понедельник)
На этих трех уроках мы играли на полу. Никакого успеха в обучении не было. Слишком много праздников. Масленица. Первая неделя Великого поста.
1 марта (суббота)
Сидели за столом. Повторяли детские стихи. Некоторые он проговаривал, но, как обычно, с большой застенчивостью.
3 марта (понедельник)
Он прогуливался во время занятий, но, в конце концов, сел за письменный стол. Начали читать рассказ „The Fisherman of York“ („Рыбак из Йорка“ — англ.). Он мало что понимал. А. Н. пришел с музыки и объяснялся по-русски.
6–7 вечера. На урок к М. Н. в 6.40 пришла Ее Величество и сидела примерно до 7 часов. После разговора о диктанте М. Н., успехах в учении, необходимости чтения вслух, о написании сочинений, особенно писем, она сказала, что уже попросила мистера Эппса[37] прекратить заниматься грамматикой и уделять больше внимания орфографии. Предложив Ее Величеству стул, сел сам. В следующий момент я почувствовал себя неуверенно из-за нарушения этикета. Я встал, а книга для диктантов оставалась лежать на столе. Ее Величество заметила, что считает это неосторожным. Я уверил Ее Величество, что М. Н. никогда не подсматривает, а уж если она сделает это, то немедленно признается. И все же Ее Величество повторила, что это большой соблазн (конечно, когда я сидел, я обычно держал книгу в руках). Я спросил, заметила ли Ее Величество некоторые успехи М. Н. в языке. Она сказала, что М. Н. сообщила ей об этом. Но из кратких замечаний Ее Величества я понял, что она так не думает. М. Н. так сказала, потому что быстро писала. Затем разговор зашел об уроках с А. Н., и Ее Величество спросила меня, какие успехи он делает. Я сказал, что работа идет медленно и трудно. Порой он говорит крайне мало. Я объяснил, что на первых занятиях он вообще ничего не говорил, и поначалу казалось, что он только смотрит на меня и изучает детали моей одежды. Похоже, это позабавило Ее Величество. Она сказала, что он очень застенчив и еще привыкает ко мне. Я ответил: „Да, к несчастью, у нас было очень мало времени. И уроки проходят всего лишь два раза в неделю по 30, а, то и по 20 минут“. „Да, — сказала Императрица. — Маловероятно, что от этого может быть толк“. Я показал ей три книги, которые я использовал: „Mother Goose Book“, „First Steps to Lit. [Literature]“ („Первые шаги в
