- Сева, успокой ее, пожалуйста. У тебя должно получиться. – Говорю я и передаю ему эстафету по скручиванию Алены. Он выставляет нижнюю губу в самой отвратительной манере и все потому, что у нее на голове не пойми какая гадость. То ли машинное масло, то ли все-таки краска.

- Откуда это на тебе? – интересуется он у блондинистой мегеры.

- Я пошла в душ, а вышла с этим! – вопит Акулова. – Твоя сестричка, скорее всего, подмешала в бальзам!

Не желая слушать необоснованные претензии, перешагиваю треснувший поднос и вляпываюсь во фруктовый салат. Зашибись! На выходе, всю мою обиду молчаливо сносят двери. Очередной день насмарку! Я вспоминаю, почему никогда не любила дружить с девчонками – все до одной завистливые дуры! Дуры!!!

Глава 6. Руслан

В виски вкручивают забористые винты, размером с большой палец и тошнота подступает к горлу, вытаскивая из дурацкого сна, в котором, мне восемь и я еду с родителями в трейлере к озеру, что в двадцати километрах к югу от нашего дома. Мама безумолку рассказывает о том, как провела неделю в столице, посещая модные рестораны и встречаясь с университетскими подругами. Носки моих кед, таранят водительское сидение и отец, тихо рычит, слегка повернув голову к правому плечу. Я улыбаюсь и продолжаю проказничать. Возле ближайшей заправки, меня вытаскивают из салона и пихают прогуляться в супермаркет за газировкой и дорожной картой. Помню, как уходя, слышал обрывки их разговора о том, что шанс завести еще одного ребенка потерян. Мне было так обидно. Будто какой-то даже не существующий ребенок, постепенно вытесняет меня из их жизни. Немногим позже, по прибытию на стоянку трейлеров, я познакомился с Федькой. Там же, мы впервые стащили сигареты у его папаши и так накурились, что отрубились между двух высоченных сосен.

Смачный рвотный позыв и не переваренное содержимое вчерашнего вечера, выплескивается в кусты близ домика. Я перевешиваюсь через перила и от этого мутит сильнее. Восходящее солнце, поблескивает на листьях, придавая им оттенок жженой карамели. Бля! Меня никогда так не скручивало, как сегодня.

- Все в порядке? – тоненький голосок, немного бесит, но я вытираю рот о запястье и, развернувшись, вижу Машку. Девчонка хмурится и куксится, как ребенок. До этой минуты, я ни разу не обменялся с ней и словом.

- Привет. Всё супер.

- У меня есть аспирин и…

- Маша, да? – скромный кивок на мой вопрос. – Иди к себе, скоро подъем.

- Почему ты не хочешь принять мою помощь?

- Потому-что обо мне есть, кому позаботиться. Извини за грубость.

- Ничего…да…я…понимаю. Еще увидимся?

- Конечно.

Твою мать, сколько ей лет? Шестнадцать или чуть больше на год? Не удивлюсь, если я единственный парень, с кем она пообщалась. Совесть пробуждается внутри меня, и я бью ногой балку, окрашенную в синий цвет. Почему меня одолевают сомнения? Я же даже не обратил внимания на ее фигуру, как обычно бывает и тем более, не поймал себя на мысли, что с ней приятно болтать. Просто ничто. Пустошь. А в моем случае, это означает, что данное знакомство ни к чему не приведет. Я люблю полный комплект – мозг, фигура, общие темы. А как же Майя? Противный скрип на зубах и я снова над кустами, на которых скоро зацветут макароны. Охереть, зачем я припоминаю их!

***

Часам к двум дня, я в свежей (старой) футболке с дырами на груди, бреду по тропинке за Вернигоровым и парнями. Шамиль решает показать тупым снобам, будущим абитуриентам крутых ВУЗов, как колоть дрова, разжигать костер и вечером нас ждет подобие экзамена. За это, нам разрешат позвонить родителям. Не очень-то и хочется. Федька сболтнул по дороге к сараю с инструментами, что мой отец, приезжал поздно вечером, и они с Вернигоровым о чем-то трепались. У меня нет желания звонить тому, кто, находясь в лагере, не считает нужным со мной повидаться.

- Итак, разбираем топоры, пилы и становимся в ряд! – командный голос Шамиля, подходит для тренировки желторотиков в армии.

Мы выстраиваемся лицом к нему и со скучающим видом, таращимся на бородатого мужика в дедовской рубашке.

- Целый час, мы будем натирать мозоли на ваших нежных ручках. Советую, не ныть, я не из тех, кто будет подтирать сопли. Ясно?

Частые наклоны десятка голов, вызывают улыбку на физиономии Вернигорова. Меня разрывает от вопроса по поводу отца. Что ему понадобилось в «Надежде» в час ночи и какого хера, он не заглянул в мое бунгало!

- Попов, замахнись размашистее!!! – приказывает Шамиль, волосатому чуваку хлипкого телосложения.

- Скорее он рухнет с топором на землю. – Высмеивает парня Федос и получает подзатыльник от командира нашего взвода отбросов.

- Минагаров молодец. Доводилось разжигать огонь самому?

- Было дело.

Федька еле проглатывает смешок, зная, что я устроил на уроке химии в восьмом классе. Училка вызывала мать к директору, а мама, заставила меня вычистить клумбы в саду и лично, высадить луковицы лилий и следить за ними, чтобы они не превратились в отходы. Тогда я понял, какой это тяжелый труд.

- Может, покажешь соплеменникам, как должен гореть костер?

- А давайте вечером? Соберемся на центральной площадке и поджарим картошку? – внедряется рослый футболист. С чего вдруг футболист? Да у него на роже написано: я лучший, мать его, нападающий в мире!

- Отличное предложение, Максим. Запасов картошки, хватит еще на одно лето. – Шамиль расстегивает рубашку, подставляя шею палящему солнцу. Да, жарковато становится. Федя изворачивается и дает мне под зад пяткой, чтобы я взглянул в сторону девчачьей коалиции во главе с Майей. Моя нижняя челюсть, под тяжестью слюны, вытягивается до пупка. На ней ни черта не скрывающие шортики, и лифчик. Всё. Друг шепотом объясняет, что это нормальная спортивная одежда, а я уже хреново количество дней без секса и поэтому кончаю от одного взгляда на задницу и сиськи. А «девочки» весьма соблазнительные в момент тряски. Ну, то есть, когда Майя наклоняется, проделывает штуки своей задницей и выгибается, как сонная кошка на спинке кресла. Я залипаю, и Вернигоров просекает мою отгороженность. Щелчки пальцев перед моим лицом и я вновь на земной орбите.

- Примите холодный душ господин Минагаров и готовьтесь зажечь вечером. – Спокойно произносит Шамиль, возвращаясь к парням, что как и я, зависают на формах девчонок.

Я оставляю топор