Камнем падает тишина. Тикают настенные часы.

— Вообще-то, с женщинами мы работаем, — говорит Нидэм. — Но это… Странно как-то. Почему вдруг женщина?

— Мы просто пытаемся рассмотреть все варианты. — Лютер прячет блокнот в карман. — Да, и еще. Вы не знаете, у кого могут быть ключи от дома Ламбертов?

— Боюсь, что нет. Извините. Может быть, у приходящей уборщицы? Больше ничего пока на ум нейдет.

Лютер благодарит и встает с кресла, Хоуи следует в метре за ним. Нидэм провожает их к выходу и уже в дверях говорит:

— Вы его поймаете, этого человека?

— Мы делаем все от нас зависящее.

— Прошу прощения за бестактность, но сейчас вы говорите со мной, как типичный лондонский «бобби».

Лютер приходит в некоторое замешательство, и Хоуи торопится ему на выручку.

— Мистер Нидэм, — спрашивает она, — а у вас есть основания опасаться за свою собственную безопасность?

— Объективно, пожалуй, не больше, чем всегда. Но у меня, знаете ли, жена, дети… Я всего лишь человек.

— Тогда вы, наверное, можете нам помочь. Позвольте взглянуть на учетные карты пациентов Ламберта.

— Вы же понимаете, я не могу это сделать.

— Мы знаем, — кивает Хоуи. — Безусловно, это вопрос врачебной этики. Но неужели вы считаете, что соблюдение этических правил в такой ситуации важнее безопасности ваших детей?

Нидэм бросает на нее укоряющий взгляд, Хоуи отвечает ему тем же.

— Кто бы это ни совершил, — вмешивается Лютер, — они проникли в дом, когда Том и Сара спали. Тому они отрезали гениталии и запихнули их ему в рот. Саре вскрыли живот и извлекли оттуда младенца. Возможно, он все еще жив. Мы все хорошо знаем, через что пришлось пройти мистеру и миссис Ламберт, чтобы зачать этого ребенка. Если вы хотели бы что-то сделать для них, доктор Нидэм, помогите мне найти его — пока те, кто его отнял, не сделали то, что задумали.

Нидэм рассеянно смотрит на свою руку, все еще сжимающую дверную ручку Ему приходится сосредоточиться, чтобы разжать пальцы. Он вытирает освободившуюся ладонь о рубашку.

— Я уже говорил вам, — произносит он, — ключ может быть у уборщицы. У кого же еще, верно?

— Логично, — кивает Лютер. — А вообще мистер Ламберт как-то обозначал круг людей, у которых есть доступ в его дом? Скажем, уборщицы, строители, кто-нибудь еще?

— Да, обозначал, — отвечает Нидэм. — Том был очень щепетилен, когда дело касалось финансовых расчетов.

— Где он хранил эти данные?

— У себя в компьютере.

— У вас есть его логин, пароль?

— Есть. Но поймите меня правильно, я очень надеюсь на то, что вы не станете входить в базу данных его пациентов или его рабочий дневник. Эти вещи относятся к конфиденциальной сфере.

— Конечно, — соглашается Лютер.

— Тогда я не вижу проблем.

Нидэм ведет их в кабинет Тома Ламберта. Планировка здесь примерно такая же, только на столе у Тома более старый ноутбук IBM. Кресла обиты темной кожей.

Нидэм садится за компьютер своего компаньона, заходит в него, после чего деликатно смотрит на часы.

— Мне надо сделать кое-какие звонки, отменить встречи у Тома, все такое… Я вернусь, э-э… минут через пятнадцать?

— Этого нам с избытком хватит, — заверяет Лютер.

— Отлично, — говорит Нидэм.

Общая пауза. Затем Нидэм, пятясь как прислуга, выходит из комнаты, оставляя своих гостей наедине с компьютером Тома Ламберта.

— Ну что, приступай, — бросает Лютер.

Хоуи стряхивает куртку, вешает ее на спинку хозяйского кресла и — приступает…

Уходят они, так и не дождавшись Нидэма. Напоследок кивают секретарше на ресепшен, заплаканной, явно еще не оправившейся после страшного известия.

Лютер думает о том, что нужно поговорить и с ней. Но не сегодня.

В то время как Хоуи лавирует в потоке транспорта, прикусив губу и вполголоса поругиваясь, Лютер проглядывает дневник и учетные записи Тома Ламберта.

Наконец он звонит Теллер.

— Что у вас? — осведомляется Роуз.

— Есть варианты, — сообщает он. — Несколько человек, на которых стоит взглянуть. Но в данный момент выскакивает одно имя: Малколм Перри. Последние год-полтора несколько раз угрожал Ламберту смертью.

— Есть какая-то конкретная причина?

— Ламберт пытался отучить его от полового извращения.

— Какого именно?

— Некрофилии.

— Очень мило. И разозлил его так, что тот стал угрожать своему целителю смертью… Неужели он разъярился настолько, что исполнил угрозу?

— Если верить заметкам Ламберта, именно из-за Перри они начали включать сигнализацию на ночь.

— В каком жестоком мире мы живем, — вздыхает на том конце Роуз Теллер. — И где же нам искать этого очаровашку?

Клайв, Зоин босс, решил усовершенствовать уже устоявшуюся программу социального ликбеза. Так что и без того незадавшийся день становился все хуже и хуже: Зои вынуждена распинаться перед шумливой оравой шестиклассников[2], рассказывая о деяниях «Форда и Варгаса», где она подвизается, а также о сути законодательства по правам человека.

Она рассказывает о Лайзе Уильямс, ставшей в двенадцатилетнем возрасте жертвой автомобильной аварии, виновник которой скрылся. Это было в 2003 году. Нарушителем оказался некий Азо Ибрагим, иракский беженец, ранее уже выпущенный под залог за вождение без прав.

Поскольку четких свидетельств опасной езды со стороны Ибрагима не было, Королевская служба обвинителей привлекла его по статье «вождение в период лишения водительских прав»; более серьезная статья — «причинение смерти в период лишения водительских прав» — вошла в закон лишь в 2008 году Ибрагим отбыл в тюрьме два месяца. А после выхода подал в суд против своей депортации.

Зои рассказывает классу, что за прошедшие девять лет Азо Ибрагим обошелся налогоплательщикам в несколько сотен тысяч фунтов одних лишь расходов на адвокатов и переводчиков. За этот период прошли слушания об иммиграции и судебные заседания, на которых он в разное время обвинялся то в сексуальных домогательствах, то в хранении наркотиков, а через три года после смерти Лайзы Уильямс еще и в вождении в период лишения прав.

Затем она спрашивает шестиклассников, как бы они с ним поступили. Общее мнение, как она и предполагала: отправить его домой.

— Однако он имеет право остаться, — говорит она классу, — поскольку является отцом двоих детей от гражданки Британии. И хотя фактически он с этой семьей не проживает, разлучить его с брошенной подругой и детьми — значит нарушить его права по восьмой статье Закона о правах человека.