Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А я… видимо, почувствовав силу что-то сделать для этих людей, обернулась к женщине и просто кивнула:
— Конечно. Мы поможем.
— Леди Этьен, что вы делаете? — ошарашенно прошептал Тамаш.
Я же ничего на это возмущение не ответила. Потому что чувствовала, что поступаю правильно. Сделаю доброе дело в этом мире перед тем, как возвращаться.
— Миледи…
Бросив короткий взгляд на Тамаша, который замер молчаливой статуей рядом, я повернулась к следующему вышедшему вперед мужчине и внезапно ощутила такой удар слабости по вискам, что мир покачнулся.
Пальцы разжались, свет начал меркнуть.
Последним, о чем я успела подумать, было: «Хоть бы это меня домой так вернуло».
Мягкое сонное марево качало меня из стороны в сторону. Я пружинила на нем, пытаясь удержать то самое приятное чувство, которое бывает за несколько секунд до пробуждения. Но оно все отдалялось и отдалялось, не оставляя возможности еще хотя бы мгновение насладиться им перед началом учебного дня.
Вспомнив о том, что сегодня у меня, кажется, первой парой идет экономическая теория, я с новыми силами попыталась погрузиться в сон. Но тот разлетелся окончательно. И я открыла глаза.
Уставилась в темный потолок и потянулась рукой в сторону, пытаясь нашарить телефон.
Ладонь заскользила по шелковой простыне… Стоп! Шелковой? В жизни такую бы не купила!
Меня прошибло холодным потом. Я еще несколько секунд жамкала ткань, пытаясь окончательно понять, снится мне это или нет. Потом села, отползла к стене и… уперлась спиной в высокий широкий подголовник.
Осознание пришло резко, осветило молнией сознание. И от этого, кажется, даже в комнате стало светлее. По крайней мере, сейчас я смогла рассмотреть контуры балдахина, свисающего по бокам огромной двуспальной кровати.
— Нет, — онемевшими губами прошептала я. — Не может быть…
Я до последнего надеялась, что все это было просто сном. Затянувшимся, ярким, диким, но сном.
Последней проверкой было то, что я подняла руку ко рту. И дрожащими пальцами нащупала крошечную родинку над верхней губой.
— Черт! — я резко дернулась, ударившись локтем об изголовье. — Черт! Че-е-е-ерт…
Я все еще в теле принцессы! Это не сон. Вообще ни разу не сон!
Подтянув колени к груди, я обхватила их руками и зажмурилась. Хотелось взвыть диким зверем. В солнечном сплетении разлился огонь обиды на весь мир.
Почему я? Как это вообще возможно? Что мне теперь делать?
Я не представляла. У меня не было ответа ни на один из этих вопросов. Могу ли я быть уверена, что какой-то там маг в силах все исправить? А разве у меня есть выбор?
Наверное, нет. Этот мир для меня чужой. Я о нем совершенно ничего не знаю. И очень хочу домой…
Желание расплакаться становилось все сильнее. И я все сильнее его сдерживала. Как делала всю жизнь. Потому что «Алина, ты же старшая!» и «Алина, ты должна показывать хороший пример!».
Но никто — ни один человек — не показал этот хороший пример мне!
— Ну все, — отстраненно констатировала я, окончательно раскиснув.
Слезы полились градом. Я жевала край одеяла и всхлипывала, жалея себя. Я же хотела простой спокойной жизни — и ведь даже почти добилась ее.
Семеро братьев и сестер, которых родители всю осознанную жизнь вешали на меня, как на няньку, почти выросли. Они больше не нуждались в моем внимании и опеке. Уже тогда все начало налаживаться… а потом отцу предложили должность за бугром. И он, не думая о наших мечтах и желаниях, согласился. Просто поставил всех перед фактом, что мы переезжаем. Всем семейством.
И тогда я наконец встала в позу. В двадцать два года прорезался голос. Потому что у меня в родном городе на тот момент были друзья, учеба, подработка. Хотелось пожить для себя, удержать то, чего смогла достичь. Я не готова была опять все бросать ради блага семейства.
Насколько же сильным был грянувший после этого скандал… Отец рвал и метал. Тыкал в меня пальцем, рассказывая о том, какая я неблагодарная дрянь. Что вся моя жизнь ошибка. И что я должна им по гроб жизни.
Я нервно рассмеялась, утирая слезы.
Было сложно, но, пожалуй, тогда я впервые сделала что-то, чего хотела сама. Приняла решение для себя, а не для других. Жалела только, что с братьями и сестрами буду видеться нечасто. Их я любила, несмотря ни на что. Они точно ни в чем виноваты не были. А вот с родителями… да, с родителями отношения стали напряженными. Дошло даже до того, что отец выставил мне счет — я должна была вернуть все те деньги, которые он потратил на меня с момента рождения.
Зато сейчас, когда моя жизнь — жизнь Алины — практически наладилась, какие-то силы решили забросить меня в чужое тело. Просто зашибись!
— Миледи? — стук и тихий скрип двери.
Я резко вздрогнула, стараясь стереть слезы со щек. Что я скажу этой доброй женщине? Почему развела болото? Что я никакая не ее миледи?
— Миледи! — В комнате резко посветлело. Загорелось несколько небольших сфер под потолком. Я только сейчас заметила эти странные лампы, прикрученные цепями. — Вы проснулись?
Силуэт Пифаль промелькнул за балдахином. А через мгновение женщина отдернула разделяющую нас тканевую преграду в сторону.
И посмотрела прямо на меня. А я на нее.
— Вы плакали, — охнула она, всплеснув руками. — Ваше высочество, вам нездоровится?
Я квакнула что-то невразумительное, вновь перешагнув черту истерики.
— Ну что же вы? — запричитала Пифаль, поймав мою руку и крепко сжав ее в своих ладонях. — Все наладится. Вот увидите. Обязательно наладится. У вас еще целая жизнь, чтобы нагнать упущенное. Прошу вас, не плачьте, у меня сердце кровью обливается.
— Вы очень добрая, — у меня вырвался смешок сквозь слезы. — Спасибо за это.
— Ну что вы, миледи! Я же ваша няня, теперь ваша камеристка. Я с вами всю свою жизнь, вы мне как родная.
И опять стало грустно и больно. Потому что эти слова адресовались принцессе Адель. Мне такого никто и никогда не говорил.
Так, пора прекращать раскисать. В таком состоянии я точно ничего сделать не смогу. Нужно брать себя в руки!
Но сказать и подумать все же проще, чем сделать. Мне потребовалось еще немного времени, чтобы несколько раз вдохнуть и выдохнуть. А потом прекратить поток слез.
— Спасибо, — ровным и твердым голосом поблагодарила я Пифаль.
Женщина смотрела на меня, поджав губы. Будто не представляя, что делать дальше. Кивнула.
— Миледи, вы должны быть голодны.
— Немного, — согласилась я. — Сейчас ночь?
— Раннее утро, — мотнула она головой. — Вы пробыли без сознания почти сутки. Лекарь сказал, что сильно переутомились. Слишком много дел решили сделать за один раз. Лорду Монуа досталось.