...Добравшись до пирса, Ронни поставила полупустой ста­канчик на землю и стала яростно промокать салфеткой майку. Вроде бы получилось, но салфетка мигом скаталась в крошеч­ные, напоминавшие перхоть хлопья.

Супер!

Ну почему этот парень врезался именно в нее? Она пробыла там не более десяти минут! Кто мог подумать, что стоит отвер­нуться, как в нее полетит мяч? И что она будет держать стакан­чик с водой в толпе, на волейбольном матче, который ей не слиш­ком хотелось смотреть. Подобное случается раз в миллион лет! При таком везении ей, наверное, стоило бы купить лотерейный

билетик!

И еще. Тот парень, который это сделал, кареглазый красав­чик шатен, при ближайшем рассмотрении был не просто хорош собой, а красив. Особенно запомнился его мягкий сочувствен-1И взгляд. Он мог быть из компании мажоров, но когда на секунду их глаза встретились, у нее возникло крайне странное чувство. Ей показалось, что этот парень настоящий...

Ронни тряхнула головой, чтобы прийти в себя. Очевидно, солнце ударило ей в голову.

Довольная тем, что сделала все возможное, Ронни подхва­тила стаканчик с водой. Она уже решила выбросить его, но, раз­вернувшись, натолкнулась на стоящую к ней вплотную девуш­ку. На этот раз все происходило очень быстро: остаток воды ока­зался на ее майке.

Перед ней стояла девушка со стаканчиком смути в руке. Она была одета в черное, и немытые темные волосы непокорными локонами обрамляли лицо. У нее, как у Кейлы, было по дюжи­не сережек в каждом ухе. С мочек свисали миниатюрные чере­па, а черные тени и густо подведенные глаза придавали ей хищ­ный вид. Сочувственно покачав головой, девчонка-гот ткнула стаканчиком в расплывающееся пятно:

— Не хотела бы я оказаться на твоем месте.

— Ты так думаешь?

— По крайней мере теперь ты одинаково мокрая с двух сто­рон.

— О, поняла. Пытаешься шутить!

— Остроумие — большое достоинство, не находишь?

— Тогда тебе следовало сказать что-то вроде: «Тебе следова­ло обходиться поильниками».

Девчонка-гот рассмеялась на удивление звонким смехом.

— Ты нездешняя, верно?

— Я из Нью-Йорка. Приехала в гости к отцу.

— На уик-энд?

— Нет. На лето.

— Нет, точно не хотелось бы оказаться на твоем месте.

На этот раз была очередь Ронни рассмеяться.

— Я Ронни. Сокращенное от «Вероника».

— Зови меня Блейз.

— Блейз?

— Мое настоящее имя Галадриель. Это из «Властелина ко­лец». У моей ма свои тараканы в голове.

— Хорошо еще, что она не назвала тебя Голлум.

— Или Ронни.

Она кивком показала куда-то назад.

— Если хочешь что-нибудь посуше, вон там на лотке прода­ются майки с Немо.

— Немо?

— Да, Немо. Из фильма. Такая оранжево-белая рыбка. По­пала в аквариум, и отец собирается ее найти.

— Не хочу я майку с Немо. Ясно? — отрезала Ронни.

— Немо — это круто.

— Может быть, если тебе шесть лет.

— Дело твое.

Еще не успев ответить, Ронни заметила трех парней, про­талкивавшихся сквозь расступающуюся толпу. Они очень вы­делялись из пляжной публики своими рваными шортами и та­туировками на голой груди, едва прикрытой тяжелыми кожа­ными куртками. Один — с пирсингом в брови и старым кассетным магнитофоном в руках. Второй — с выбеленным «ирокезом» и предплечьями, покрытыми татуировкой. У треть­его — черные, как у Блейз, волосы, резко контрастирующие с молочно-белой кожей. Ронни инстинктивно повернулась к Блейз, но той уже не было. Вместо нее рядом крутился Джона.

— Что это ты пролила на майку? Вся мокрая и липкая.

Ронни поискала глазами Блейз, гадая, куда она подевалась.

— Проваливай, ладно?

— Не могу. Па тебя ищет. Наверное, хочет, чтобы ты верну­лась домой.

— Где он?

— Пошел в туалет, но сейчас будет.

— Скажи, что ты меня не видел. Джона призадумался.

— Пять баксов.

— Что?

— Пять баксов, и я забуду, что ты была здесь.

— Ты это серьезно?

— У тебя мало времени, — изрек Джона. — Теперь уже не пять, а десять!

Ронни взглянула по сторонам и заметила отца, обыскивав­шего взглядом толпу. Девушка инстинктивно пригнулась, зная, что никак не сможет пробраться мимо незамеченной, и окину­ла яростным взглядом своего шантажиста-братца, который, воз­можно, тоже это понимал. Он умный парень, и она любит его и восхищается талантами шантажиста, но все же он ее младший брат. В идеале ему следовало быть на ее стороне. Но разве это так? Конечно, нет.

— Ненавижу тебя, — прошипела она.

— И я тебя тоже. Но все равно это будет стоить тебе десять баксов.

— Как насчет пяти?

— Ты упустила свой шанс. Но я свято храню тайны.

Отец все еще не успел их заметить, хотя подошел совсем близко.

— Прекрасно! — Она порылась в карманах, сунула ему смя­тую десятку, и Джона прикарманил деньги. Оглянувшись, она увидела, что отец движется в их направлении, и нырнула за ло­ток. К ее удивлению, Блейз тоже оказалась там и преспокойно курила.

— Проблемы с отцом? — ухмыльнулась она.

— Как мне выбраться отсюда?

— Дело твое, — пожала плечами Блейз. — Но он знает, ка­кую майку ты носишь.

Час спустя девушки сидели на скамье в конце пирса. Ронни по-прежнему скучала, но уже не так сильно. Блейз оказалась пре­красной слушательницей с весьма оригинальным чувством юмо­ра и, что важнее всего, любила Нью-Йорк не меньше Ронни, хотя никогда там не была.

И расспрашивала новую подругу о самом обыденном. Ей было интересно все: Таймс-сквер и Эмпайр-Стейт-билдинг, ста­туя Свободы — словом, все туристические приманки, которых Ронни всячески старалась избегать, но все-таки постаралась по­радовать новую подругу, прежде чем рассказать о настоящем Нью-Йорке: клубах в Челси, музыкальном театре в Бруклине, уличных торговцах в Чайнатауне, где можно было купить конт­рафактные записи или фальшивые сумочки от Прада, да и, соб­ственно говоря, почти все, причем за сущие гроши.

Она говорила, и в ней все сильнее росло желание оказаться дома. Где угодно, только не здесь.

— Я бы тоже не хотела приезжать сюда, — согласилась Блейз. — Тут тоска зеленая.

— Сколько ты здесь живешь?

— Всю жизнь. Но я по крайней мере хоть одета классно.

Ронни купила дурацкую майку с Немо, зная, что выглядит глупо. На лотке были майки только самых больших размеров, и эта штука доходила Ронни практически до колен. Единственным преимуществом майки было то, что в ней можно незамеченной проскользнуть мимо отца. В этом Блейз оказалась права.