— Понять не могу, почему нужно обязательно уметь играть на арфе. По-моему, этот инструмент более всего подходит для немолодых леди солидной комплекции и с уродливыми прическами, — торжественно объявил Себастьян, чем вызвал восторженный смешок спутницы.

Они подошли к дому, и Себастьян немедленно покинул бы подопечную, но дверь распахнулась еще до того, как он успел поднять молоток, и на крыльцо выскочила дородная и явно расстроенная леди.

— Абигайль! Дитя мое, где ты была? Твой отец вне себя от тревоги. Я рву на себе волосы!

В качестве наглядного доказательства она помахала руками над напудренной куафюрой. Легкие пряди вырвались из шпилек, и теперь локоны в беспорядке обрамляли ее лицо. Алые румяна ярко выделялись на фоне белых от пудры щек.

— О чем ты только думаешь? — продолжала она, повышая голос. — И кто это? Мужчина… тебя видели на улице в сопровождении незнакомого мужчины… Что это за человек, способный воспользоваться беспомощностью молодой девушки… отцу придется вызвать его на дуэль, и должна сказать…

— Минуту, мэм, — холодно перебил Себастьян, оборвав начинающуюся истерику. — Мне кажется чрезмерной такая реакция на то, что было всего лишь учтивостью, основанной на самых добрых намерениях. Я всего лишь проводил мисс Саттон домой после ее весьма неприятной встречи на Пиккадилли.

Сняв шляпу, он поклонился.

— Себастьян Салливан к вашим услугам, мэм.

Марианна стояла как громом пораженная. Наконец она сумела разглядеть незнакомца. Все в нем говорило об утонченности и хорошем воспитании.

— О Господи, сэр, я не имела в виду ничего дурного, вы так много сделали для моей дочери! Входите, пожалуйста. Муж, несомненно, захочет лично вас поблагодарить.

Абигайль умирала от стыда, видя мать глазами Себастьяна. Отчетливый провинциальный выговор, растрепанные волосы… какой позор!

Но Себастьян улыбался миссис Саттон, склоняясь над ее рукой, словно не замечая ее очевидную простоту.

— Для меня это большая честь, мэм. Но поверьте, все это такие пустяки, и я искренне наслаждался обществом мисс Саттон.

Он повернулся к Абигайль и показал на открытую дверь.

— Мисс Саттон, позвольте мне закончить взятую на себя задачу и проводить вас в дом.

Абигайль покраснела и поспешила переступить порог. Как она и опасалась, отец немедленно выглянул из столовой, не успев снять заткнутую за воротник салфетку. Его лицо пылало.

— В чем дело, Абигайль? Где ты была? Мама едва с ума не сошла от беспокойства.

Его взгляд упал на Себастьяна, и лицо побагровело еще больше.

— Кто вы такой, сэр? И какие у вас дела с моей дочерью?

Себастьян, поняв, что дело вот-вот дойдет до скандала, снова поклонился и представился:

— Себастьян Салливан к вашим услугам, сэр. Я проводил вашу дочь домой.

— Домой, вот как? Откуда, позвольте спросить?

— О, папа, ты не должен говорить в таком тоне, — пролепетала Абигайль, окончательно погрузившись в бездну стыда. — Мистер Салливан спас меня от ужасного человека, и я так ему благодарна! Ты не смеешь так с ним обращаться!

Уильям бросил взгляд на жену, которая кивнула:

— В самом деле, Уильям, мы должны быть крайне благодарны этому джентльмену. Он оказал Абигайль огромную услугу.

— Все это было бы ни к чему, — фыркнул Уильям, — если бы она не оказалась на улице. Но, полагаю, я должен вас поблагодарить… Салливан, не так ли?

Он протянул руку.

— Да, сэр, — кивнул Себастьян, крепко сжимая пальцы Уильяма. — Поверьте, я не сделал ничего особенного.

— Можете говорить все, что угодно, но я этому не верю. Заходите и пообедайте с нами. Полдень уже пробило. Надеюсь, вы не против перекусить и выпить эля.

Он повел Себастьяна в столовую, оставив Абигайль с матерью.

— Иди наверх, дитя мое, расскажешь, что произошло.

Марианна взяла себя в руки и уже подумала, что глупое приключение Абигайль может обернуться немалым преимуществом.

— Какой представительный молодой человек, — заметила она. — Приведи себя в порядок, переоденься, а потом можешь любезно поблагодарить мистера Салливана за доброту.

Абигайль молчала, пока мать хлопотала над ней и звала горничную, чтобы та помогла дочери переодеться и привести в порядок волосы.

— Итак, что произошло, Абигайль? — допрашивала Марианна, прикрепляя косынку к вырезу ее муслинового платья дочери с узором из веточек и листьев.

— На меня напал мужчина. Нет, мама, ничего такого, но я немного испугалась и мистер Салливан предложил проводить меня домой.

Она скрыла, что была смертельно напугана, рассудив, что не стоит расстраивать мать, и, кроме того, не хотела вновь воскрешать события сегодняшнего утра.

— Представить не могу, что он должен был подумать… молодая девушка… гуляет в одиночку по Пиккадилли… Должно быть, посчитал, что ты дурно воспитана! Ты никогда не сделаешь приличную партию, если сплетники услышат о том, что случилось. Все мои усилия, все деньги твоего отца пошли прахом!

Она тяжко вздохнула, и Абигайль прикусила губку, зная, что теперь мать только об этом и будет говорить все последующие дни… пока что-то еще ее не отвлечет.

Марианна, слегка нахмурившись, рассматривала дочь. Светло-зеленый муслин очень скромен, особенно с косынкой. Не слишком широкие фижмы как раз подходят для девушки, только что закончившей школу. Светлые локоны связаны простой розовой лентой. Такого же цвета атласные туфельки подчеркивали изящество маленьких ножек. Она выглядела фарфоровой куколкой, такой же невинной и свежей.

Наконец мать кивнула. Невозможно поверить, чтобы это милое дитя было способно на что-то нескромное и неприличное. Даже аристократичный мистер Салливан найдет ее неотразимой.

— Прекрасно! — объявила Марианна. — Теперь спускайся и поблагодари мистера Салливана как следует.

— Да, мама.

Абигайль присела и последовала за матерью в столовую. Она втайне побаивалась предстоящего. Но оказалось, что Себастьян как ни в чем не бывало сидит за столом, держа кружку с элем и с интересом слушая хозяина, рассказывавшего о последней охоте на лису в стаффордширских лугах.

— А вот и дамы! — с очевидным удовольствием объявил Уильям. — Заходите, дорогие. И садитесь. Дитя, ты уже оправилась от своих приключений?

— Да, папа, конечно.

Абигайль присела и улыбнулась Себастьяну:

— Я еще не поблагодарила вас как подобает, сэр. Мне не следовало выходить одной. Надеюсь, вы забудете всю нелепость моего поступка.

Себастьян рассмеялся и встал.

— Дорогая мисс Саттон, я не заметил ничего предосудительного. А если и заметил, поверьте, буду нем как могила.