— Вот именно! Этот урок мужчина усваивает в раннем детстве, а иначе он на всю жизнь остается мальчишкой, да так никогда и не становится настоящим мужчиной.

— Тони не мальчишка, — твердо произнесла Зу. Но тут же вспомнила, с каким чувством Мэт говорил вчера, что ей нужен муж с сильным характером.

Глаза Зу сверкали, она явно считала, что сражение еще далеко не закончилось.

— Похоже, судьба моего бедного сына никого не волнует! — с вызовом заявила Нерисса, и в голосе ее снова прорвалась тревога. — А вдруг с ним что-нибудь случилось?

— Не сомневаюсь, что с ним все в порядке, миссис Толбот, — успокоила ее Зу. — Он где-то приходит в себя после выпивки и в любой момент может позвонить и попросить прощения за причиненное нам беспокойство. Ну, а что же делать дальше мне? Остаться и ждать? Или лучше поехать домой и наряжаться к свадьбе на случай, если Тони все-таки объявится вовремя?

Переведя взгляд на Мэта, Зу спросила:

— Ну, а вы, неужели вы так ничего и не можете сделать?

С нескрываемым сарказмом мужчина изрек:

— Если только нечто совершенно радикальное — заменив племянника, самому выступить в роли жениха!

— Сейчас неподходящее время для шуток, — тихо промолвила Нерисса, умоляюще глядя на брата.

Мэт повел плечами и взглянул на Зу, словно спрашивая, а кто же здесь шутит? Именно такой ужасной пытки она и должна была от него ожидать!

— Думаю, я мог бы кое-куда позвонить, — сказал Мэт. — Попробую выяснить, может быть, кто-нибудь знает, где он сегодня ночевал.

Набрав несколько номеров, Мэт сообщил:

— Ничего утешительного. Никто не помнит, с кем Тони ушел с вечеринки.

— Несколько странно, не правда ли? — не скрывая подозрения, обратилась девушка к Хантеру.

Он явно разозлился.

— Ничего странного в этом нет. Вы убедились бы сами, если бы увидели, в каком состоянии были все участники вечеринки.

— Может быть, ты еще кому-нибудь позвонишь? — попросила Нерисса, видя, что Мэт направляется к окну.

— Пожалуй, есть еще один человек, — ответил он, и в глазах его появился ехидный огонек.

В этот момент зазвонил телефон.

— Наконец-то! — воскликнула Зу. — Это наверняка Тони, и больше нечего будет нервничать.

Раньше всех к телефону бросилась Нерисса. Лицо ее побледнело, пальцы дрожали. Зу стало жаль ее. Мать очень любила сына, а сейчас столь же сильно за него волновалась.

Зу затаила дыхание. Ей от всего сердца хотелось, чтобы Нерисса успокоилась. Но вместо умиротворения на лице дамы отразился ужас, послышался слабый стон:

— О господи, нет! Нет!

Зу нетерпеливо ждала, что скажет женщина. Она уже собиралась сама спросить, что случилось, но руку сжали сильные пальцы Мэта.

— Если вы вмешаетесь, все лишь осложнится. Сестра сама нам расскажет.

Воображение Зу уже начало рисовать ужасные картины, когда Нерисса спросила:

— А как он себя чувствует сейчас? Не знаете? Но ведь вы наверняка должны что-то знать. Что вы сказали?

И потом, в заключение разговора добавила:

— Во всяком случае, это уже милость божия. Да, я записала название больницы и еду туда.

— Не вешай трубку, кто бы там ни звонил, — потребовал Мэт.

— Одну минутку, пожалуйста…

Но было уже поздно. Трубка в руках Нериссы издавала частые гудки, подтверждая окончание разговора.

— Она повесила трубку.

— Она? — удивился Мэт.

— Девушка с иностранным акцентом. Даже не назвала себя. Только сказала, что не из больницы. Тони упал с лестницы и пролетел несколько ступенек. Он сломал ногу и два ребра.

— А какой акцент у этой девицы?

— Не знаю. Какие-то гортанные звуки. Возможно, француженка. Может быть, она работает в клубе «Трефовый туз» и видела, как это произошло. Пожалуй, я почти точно могу сказать, что она француженка. Связь была не очень хорошей. У девушки приятный голос, чем-то похожий на голос Камиллы.

Чтобы Зу было понятнее, Нерисса объяснила:

— Камилла — это француженка, которая тут неподалеку работает. Ее дедушка владеет домом по соседству с виллой нашей матери в Ле-Пэне.

Брови Мэта резко поднялись.

— Вы ведь никогда не бывали в этом клубе, верно, Зу? — Хантер как будто не спрашивал, а утверждал.

— Нет, я там не бывала, но, конечно же, слышала о нем.

Мужчина повернулся к сестре.

— Я позвоню в больницу, если ты скажешь в какую, и проверю, правда ли все это.

— Я думала… — Нерисса закусила губы. — Зачем терять время? Разве нельзя сейчас же туда поехать?

— Нельзя. Сначала надо убедиться, что это не мистификация. И к тому же надо уладить кое-какие дела.

— Какие еще дела? — возмутилась Нерисса.

На этот вопрос ответила Зу:

— Надо отменить венчание. Предупредить священника, организаторов свадебного стола, цветочницу и, разумеется, гостей. Не говоря уже о фирме, в которой мы заказывали поездку на медовый месяц.

Миссис Толбот была близка к обмороку.

— Что же мы можем всем им сказать? Что они подумают? Боже, какой скандал! — причитала она.

— А кому какое дело? — спросил Мэт и взял справочник, чтобы найти номер телефона больницы.

Зу вслушивалась в слова Мэта, но не могла поверить, что все это правда. Кончив говорить по телефону, он сообщил:

— Сломана нога и повреждены два ребра. Состояние ни у кого не вызывает тревоги. Беспокоится только сам Тони, испытывая вполне понятные волнения. Его продержат в больнице не больше двух дней.

Кто-нибудь посторонний мог бы подумать, что Мэт просто черствый человек. Но Зу понимала, что его спокойствие в данный момент — единственное, что может остановить истерику Нериссы. По-видимому, тот факт, что придется отменить свадьбу, женщина восприняла как личный позор. Мэт продолжал обзванивать всех, кого надо было предупредить об отмене церемонии. Зу старалась побыстрее найти в справочнике нужные номера телефонов. Одновременно она пыталась утешить обезумевшую от горя Нериссу. Та, не умолкая, причитала, жалуясь на судьбу, — все усилия по подготовке пышной свадьбы оказались напрасными, ее планы и надежды рухнули.

Наконец они приехали в больницу, где нашли незадачливого жениха в весьма плачевном состоянии. Левая его нога была в громоздкой гипсовой повязке, голова раскалывалась с похмелья, а ребра дико ныли. Все мучения Тони отражались на его лице, которое приобрело странный сероватый оттенок.

Тони проклинал свою злосчастную судьбу. Зу не хватило решительности напомнить ему, что во всех несчастьях он должен винить только себя самого… и, разумеется, своего дядюшку.