Весной 1925 я начал добиваться первых крупных успехов. На юге Чикаго находился немецкий ресторанчик «Вальтер Пауэрс». Управлял им прусский солдафон по имени Биттнер. Я уже неоднократно встречался с ним, он всегда терпеливо выслушивал мою речь о стаканчиках, и с неизменной вежливостью говорил «Нет, спасибо». Однажды я вновь появился у ресторана и увидел новенький автомобиль марки Marmon, стоявший у черного хода. Пока я с восхищением рассматривал авто, из ресторана вышел человек и спросил:

«Нравится машина?»

«О да! А вы, случайно, не мистер Пауэрс?»

Человек ответил, что Пауэрс это он, и я поведал ему, что за такую машину отдал бы все на свете.

Слово за слово, у нас завязался разговор про автомобили. Я рассказал, как однажды ездил на откидном сиденье в Stutz Bearcat, и Пауэрс согласился, что такая поездка — одно из самых ярких впечатлений, которое только может быть в жизни человека. Так мы проговорили около получаса, пока он не спросил, какую компанию я представляю. Я ответил.

«Мы у вас что-нибудь уже заказывали?», спросил он. Я отрицательно покачал головой и Пауэрс предложил: «Попробуйте зайти к нам еще разок. Герр Биттнер человек упрямый, но честный, и если вы того заслуживаете, он даст вам шанс».

Пару недель спустя я получил от Биттнера первый заказ, причем на очень большую сумму, а позже ресторан стал вести через меня все закупки одноразовых стаканчиков. На подходе были и другие крупные заказы. Компания отметила мое рвение, подняв мне зарплату. Имея в кармане эти деньги, а также доходы от радио, я смог в августе купить за наличные новенький «Форд» модели Т. А в газетах тем временем начали вовсю писать о подъеме деловой активности во Флориде. Журналисты сравнивали ажиотажный расцвет флоридского бизнеса с «золотой лихорадкой» 1849 года, и мне удалось уговорить Этель переехать на зиму во Флориду. Жена согласилась, но только при условии, что с нами поедет ее сестра Мейбель. Мне не оставалось желать ничего лучшего — чем больше людей, тем веселее.

Руководство Lily Cup без лишних слов отпустило меня в пятимесячный отпуск, и я лично обошел всех своих клиентов, предупредив их, что буду зимой отсутствовать, но перед началом летнего сезона вернусь и пополню их запасы бумажных стаканчиков. Отдав на хранение нашу мебель, мы с женой сели в «Форд» и направились на юг по старому Южному шоссе. Этот переезд я запомнил навсегда. Когда мы выезжали из Чикаго, у меня в багажнике лежало пять новых шин, а по прибытии в Майами не осталось ни одной. Казалось, что колесо спускало каждые пятнадцать или двадцать миль. Я поднимал тогда машину на домкрате, снимал колесо, заклеивал предательскую покрышку, и часто бывало, что пока я заклеивал резину или накачивал шину насосом, соседнее колесо делало «бабах» и сдувалось. Дорога — особенно ее покрытый красноземом отрезок, который шел через Джорджию, — была, естественно, очень плохой. В одном месте она исчезла вовсе, и машина забуксовала в непролазной грязи. Держа ребенка на коленях, Этель сидела за рулем и нажимала на педаль газа, а мы с ее сестрой толкали машину сзади, утопая по колено в красной грязи. Поглазеть на наши усилия собралась целая орава местных оборванцев. Когда мы, наконец, выбрались, я точно знал, что теперь нам будет по силам все что угодно.

Когда мы прибыли в Майами, то оказалось, что в городе полным-полно таких же ловцов удачи. Мы даже начали отчаиваться в попытках найти хоть какое пристанище, чтобы отдохнуть с дороги. Наконец, в огромном доме почти в самом центре Майами мы нашли свободную комнатку привратника с двуспальной и односпальной кроватями, столом и стульями. В остальной части этот дом представлял собой множество койкомест, сдаваемых постояльцам мужского пола. Ванная с туалетом была одна на всех.

По крайней мере, крыша над головой нашлась, и Этель, слава богу, не стала жаловаться. Во всяком случае, поначалу. Однако со временем ей стало все труднее оставаться в этом доме, особенно когда ее сестра устроилась секретарем и сняла собственную квартиру, а я нашел работу в компании W. F. Morang & Son, занимавшейся продажей квартир в новостройках в районе Форт-Лодердейл вдоль бульвара Лас-Олас.

Поразительно, но все, что я слышал о буме на флоридскую недвижимость, оказалось чистой воды правдой. У компании имелось двадцать автомобилей марки Hudson, и если человек попадал в первую двадцатку продавцов, ему давали служебный автомобиль с личным шофером. Разумеется, я попал в число этих людей достаточно быстро. Я отправлялся в Торгово-промышленную палату Майами и выписывал фамилии приезжих из Чикаго. Затем я звонил им, мы знакомились, и я, на правах земляка, рассказывал им о чудесной новостройке, которую якобы сам нашел в этом солнечном краю жадных до денег спекулянтов. Мои клиенты проявляли интерес, и я отвозил их к Форт-Лодердейлу, показывая по дороге строительство вдоль «новой реки» — шедшего вдоль морского берега канала. Земельные участки, предназначенные для продажи, были под водой, но под ними располагался мощный коралловый риф. В ходе дноуглубительных работ эти участки постепенно поднимались из воды и осушались. Люди, успевшие купить эти подводные участки, крупно выиграли, несмотря на то, что им пришлось заплатить астрономические даже по тем временам суммы. Этот район сегодня превратился в одно из самых прекрасных мест во всей Флориде, и земля там стоит во много раз больше своей первоначальной цены.

Моя работа состояла в поиске потенциальных клиентов и показе участков на продажу. По прибытии на место я передавал группу клиентов человеку, которого мы называли «зазывалой»: этот человек проводил экскурсии, красочно описывая выгодность сделки. Мы ходили вместе с группой, и как только видели, что какая-нибудь семейная пара начинала выказывать желание купить, то в дело вступал специалист, которого мы звали «завершителем». Мы отгоняли намеченную пару от остального табуна клиентов и начинали работать конкретно с ней. Чтобы купить клочок земли в этом райском местечке, надо было всего лишь оставить залог в 500 долларов. Всякий раз я возвращался с такого мероприятия с несколькими залогами в кармане. Клиентами были люди по большей части пожилые, и я чувствовал, что внешность 23-летнего парня не слишком соответствовала роли пройдохи-агента. Желая иметь более солидный вид, я решил отпустить усы. Результат оказался ужасен. У большинства усатых мужчин над верхней губой сохраняется полоска, где усы не растут. Оказалось, что у меня этой полоски не было, и усы врастали прямо в рот. Более того, они были отвратительного рыжеватого цвета. Этель все это страшно не понравилось, да и мне тоже. К счастью, мучениям вскоре пришел конец. В газетах северных штатов появился целый поток статей, обличавших коррупцию и мошенничества с недвижимостью во Флориде. В итоге клиенты перестали приезжать, и бум на недвижимость сошел на нет. Какой удар судьбы! Только я начал входить во вкус продажи земельных участков, как весь этот бизнес приказал долго жить.

Однажды утром я сидел в общей гостиной дома, где мы снимали комнаты, рассеянно наигрывал на стареньком пианино, и думал, что мне теперь делать дальше. Я всерьез намеревался вернуться в Чикаго и попроситься назад в Lily Cup и на радио. Мысли мои были так далеко, что я не сразу заметил, как из-за ширмы меня зовет какой-то человек. Я впустил его, и он спросил, хочу ли я подзаработать, играя на пианино. Если не хочу, ответил я, то папа римский не католик.