я отодвинула в сторону всю свою неуверенность, свои страхи, свое робкое существование и стала женщиной, которой я всегда хотела быть.

Я понятия не имею, что я делаю, я просто позволяю своим инстинктам взять верх, когда я поглаживаю длину его члена, в то время как он неловко толкает свои джинсы с бедер, освобождая его длину, в то время как его другая рука закручена в моих волосах, держа меня именно там, где он хочет меня.

— У меня нет презервативов, — признается он в наш поцелуй.

— Я принимаю таблетки. И я девственница, поэтому я почти уверена, что я чиста.

— Черт возьми, красавица. Я не должен этого делать. Ты слишком хороша для меня.

— Ты чист? — Я спрашиваю, мой голос немного сильнее, чем он ожидал.

Он отступает от нашего поцелуя и смотрит мне в глаза.

— Да, но—

— Я доверяю тебе.

— Самая большая ошибка в твоей жизни, красавица.

Но в отличие от его слов, его большой палец проходит по моей щеке, а затем по моей опухшей нижней губе, как будто я самая драгоценная вещь в мире.

— Ты будешь сожалеть об этом, — говорит он мне, его голос полон ненависти к себе.

Имитируя его движение, я обнимаю его лицо. — Никогда. Ты даешь мне больше, чем мог кто-либо знать.

Его глаза держат мои на секунду дольше, прежде чем он примет свое решение.

Поднеся руки к моей заднице, он тащит меня прямо к краю поверхности и прижимается к моему телу.

— Ложись обратно, — наставляет он.

— Отпуская его, я делаю так, как мне говорят, опираясь на локти, чтобы я могла наблюдать.

Он смотрит вниз на то место, где мы собираемся соединиться, почти как будто он находиться в трансе, когда он потирает головку своего члена о мою влажность.

— Ты заслуживаешь большего, Калли.

Я задыхаюсь от звука моего имени.

Это доказывает одно.

Он точно знает, кто я, и что с ним может случиться, если ребята узнают об этом.

Но, несмотря на свои слова, он опускает свою длину до моего входа. Его глаза были на моих, его челюсть сгибалась от сдержанности, я уверена, что ему нужно не просто вонзиться в меня.

— Пожалуйста, — хнычу я, мои мышцы трепещут, отчаянно пытаясь узнать, как он будет чувствоваться внутри меня. — Я хочу тебя. Я хочу, чтобы ты был внутри меня.

— Иисус, черт возьми. Черт возьми., — лает он, но он не отходит, как я боюсь, вместо этого он толкает себя внутрь, но только немного и далеко недостаточно.

— Пожалуйста, — умоляю я, упираясь пятками в его задницу, чтобы заставить его двигаться.

Но как раз перед тем, как я думаю, что он собирается вырваться вперед, громкие шаги мчатся по голой половице за дверью.

— Кто-то стреляет. Пошли.

Его глаза широко раскрываются, все его тело напрягается от этих четырех слов.

Это похоже на то, как ведро воды только что было сброшено на нас обоих.

— Черт возьми. Извини, пожалуйста. Мне очень жаль.

В мгновение ока он снова надевает джинсы и мчится к двери.

Немного света из коридора просвечивает через комнату, но этого ве еще недостаточно, чтобы быть в состоянии идентифицировать его, и тогда он ушел, дверь захлопнулась за ним.

Мужские голоса продолжают кричать, когда шаги начинают исчезать, когда они мчаться вниз по лестнице.

— ЧЕРТ, — кричу я, закрывая лицо руками.

Чувство вины захлестывает меня, потому что я только что сказала ему, что не пожалею об этом, и все же это именно то, что я, черт возьми, делаю. Хотя не потому, что мы это сделали, а потому, что у нас никогда не будет возможности закончить это.

Меня поражает мысль, и я подпрыгиваю от того, на чем я нахожусь, и мчусь к окну, мои ноги чертовски близки к тому, чтобы подкоситься, когда я качаюсь на пятках

Мое дыхание перехватывает, когда я вижу, как люди мчатся к линии деревьев и исчезают в темноте с поднятыми перед ними пушками.

Мое сердце погружается в желудок, зная, что мой брат, мой кузен и другие, вероятно, будут в центре всего этого.

Моя кровь стынет от мысли, что они могут пострадать.

Или еще хуже.

Я могу думать, что ненавижу их, но реальность такова, что они моя семья. И я не могу представить свою жизнь без этих засранцев в ней.

Но потом я вижу, как он мчится по саду. Я понятия не имею, откуда я знаю, что это он. Там так темно, что это просто фигуры, прорезающие ночь, но я знаю.

Он тоже.

Потому что прямо перед тем, как он исчезает в линии деревьев, он оглядывается назад и прямо на меня.

Все мое дыхание выходит в спешке, когда наши глаза сталкиваются.

Святой черт.