3. Все версии этих историй незначительно отличаются друг от друга. У индейцев Бороро существовала традиция устно передавать истории из поколения в поколение.

4. Я собрал воедино все версии, какие удалось найти, и совсем чуть-чуть добавил от себя.

Легенда каждый раз начинается с того, как Геригуиагуиатуго жестоко избивает свою мать в лесу. Я не представляю, что это бедная женщина могла совершить, чтобы такое заслужить, но факт остается фактом.

Оставив свою зверски избитую мать лежать на лесной тропе, Геригуиагуиатуго вернулся в деревню и продолжал жить дальше так, будто ничего не произошло. Однако отец терзался подозрениями, уверенный в том, что в чудовищных увечьях жены виновен мальчик. Хотя придраться было не к чему: на нем не осталось ни следов, ни ссадин на косточках пальцев, ни пятен крови на набедренной повязке.

В конце концов отец Геригуиагуиатуго решил избавиться от сына. Он поручил ему несколько заданий, где каждое следующее было опаснее предыдущего. Например, приказал сыну добыть священную трещотку на Озере Душ. Оно было страшным местом: там руки мертвецов высовывались из темных недр воды, чтобы утащить ничего не подозревающих людей в ледяную глубь. Но Геригуиагуиатуго выжил. Выследив колибри, плыл прямо за ней и так отыскал священную трещотку. Возвращаясь с ней в деревню, он так весело насвистывал, словно шел домой с рыбалки.

Увидев, что сын вернулся невредимый, отец пришел в ярость, хоть и постарался это скрыть. Он тут же придумал для Геригуиагуиатуго новое задание, но на этот раз отправился в путь вместе с ним, заявив, что им нужно отыскать попугая редкой породы, якобы обитавшего на вершине скалы, что высилась на некотором расстоянии от их дома. У Геригуиагуиатуго не было причин сомневаться в истинности этой затеи. Он и не думал о том, что в ней может скрываться обман.

Когда Геригуиагуиатуго с отцом добрались до той самой скалы, они обнаружили, что она необычайно высока. Геригуиагуиатуго стоял у подножия, запрокинув голову вверх, и не мог увидеть, где заканчивается гора и начинается небо. Казалось, она уходит в вечность.

— Как же нам добраться до верха? — спросил мальчик.

— Полезем, а там видно будет! — сердито прикрикнул на него отец и вогнал в скалу первый железный гвоздь.

Так они приступили к делу. Это была медленная, утомительная работа. Найти опору для ног порой стоило больших трудов, а те выступы, что удавалось отыскать, оказывались маленькими и непрочными. Даже для Геригуиагуиатуго, который был физически развит и ничего не боялся, это занятие оказалось крайне тяжелым. Он то твердо становился на выступ скалы, то исступленно карабкался в поисках опоры, когда камень трескался под его ногами. Скоро земля осталась далеко-далеко внизу. Взглянув туда, Геригуиагуиатуго увидел, что деревья теперь не выше геликонии.[3]Затаив дыхание, он сконцентрировался на том, чтобы одолеть следующие шесть дюймов скалы.

Отец карабкался следом. Когда на одной ступеньке не нашлось опоры, Геригуиагуиатуго пришлось вбивать целую лестницу из гвоздей, которая протянулась на тридцать футов вверх. И в этот момент отец осуществил свою месть. Голыми руками он вытащил все гвозди, обрезал веревку, которой был связан с сыном, и полез вниз тем же путем, каким взбирался вверх. Когда Геригуиагуиатуго обернулся, то понял, что попал в западню.

— Ты скотина! — проорал он. — Ты не можешь бросить меня здесь!

— Могу! — донесся снизу бодрый голос.

— Возвращайся! Как же наше задание? Попугай? А как же я?

Отец только рассмеялся в ответ и вскоре совсем пропал из виду. Геригуиагуиатуго пытался оценить ситуацию, в которой оказался. Положение его было далеко не из приятных, до вершины скалы оставалось еще полпути. Руки были мокрые и кровоточили после всей проделанной работы. Близилась ночь. К счастью, при нем остались молоток и сумка с гвоздями. Забивать их в свежие дырки под собой было физически невозможно, а без лестницы вниз никак не спуститься. К тому же поверхность скалы слишком гладкая и скользкая. И он решил взбираться вверх. Он лез до тех пор, пока каждый мускул его тела не начал молить о пощаде и пока слезы не побежали из глаз от усталости и боли.

— Что я сделал, чтобы заслужить такое? — простонал он, забыв о том, что сам сотворил с матерью. — Как мог отец так поступить со мной? Ну да ладно, это не сравнится с тем, что я сделаю со старым дурнем, когда доберусь до него…

Малейший ложный шаг, и история здесь же подошла бы к концу. Но Геригуиагуиатуго каким-то чудом удалось достигнуть вершины. Правда, трудности на этом не закончились. Отец заранее знал, что скала ведет к маленькому плато, на котором не было ничего живого: ни растений, ни воды, ни птиц… ни даже перышка того редкого попугая. Он достиг вершины, и единственное, что его здесь ожидало, медленная голодная смерть.

К этому моменту солнце село, и бледная луна повисла на небе. Геригуиагуиатуго с удивлением обнаружил, что не один. В щелях безводных камней обитала целая стая больших ящериц. Когда дневная жара спадала, они выползали наружу понежиться в пыли.

Эти новые обстоятельства были для Геригуиагуиатуго благоприятными. Для индейцев Бороро ящерицы были чем-то вроде деликатеса. Они часто их ели обжаренными в жире цыпленка и приправленными травой. Не менее вкусными они были свежие, живые, хрустящие на зубах. За несколько секунд Геригуиагуиатуго поймал парочку этих мясистых рептилий, оглушил их ударом молотка и тотчас съел. Затем он поймал еще полдюжины и повесил их на веревку, обмотанную вокруг талии.

На следующий день, когда он проснулся, солнце грело во всю мощь. Стояла до того нестерпимая жара, что было тяжело даже обдумывать свое положение. Поэтому Геригуиагуиатуго просто сидел, развлекая себя мыслями о том, как расправится с отцом, когда спустится вниз.

Около полудня он вдруг почувствовал неприятный запах, который к вечеру стал невыносимым. Геригуиагуиатуго поднялся и перешел на другую сторону плато, но запах последовал за ним. Час спустя он стал столь тошнотворным, что Геригуиагуиатуго потерял сознание.

А причина крылась в мертвых ящерицах, которые висели вокруг его талии и разлагались под палящим солнцем. Зловоние привлекло пролетавшую мимо стаю грифов. Эти жуткие птицы с лысыми головами, рваными перьями и гибкими шеями любили сильно подпорченное мясо. Они опустились на бессознательное тело Геригуиагуиатуго и все как один клювами и когтями принялись рвать тухлое мясо. Они были столь голодны, что не остановились на животных, отведали также и ягодицы Геригуиагуиатуго.