– Информации совсем немного. Ларс входит в группу подростков, помогавших Глухому. По мнению Кайзера, они обладают очень необычными способностями. Умеют управлять электроникой силой мысли и могут подчинять себе любые живые существа. О мотивах подростков ничего неизвестно. О численности – тоже. Единственная зацепка – это паук. Похоже, пятая раса использует его как эмблему.

– А что, всё может быть, – поддержал девушку Север. – Когда мои ребята демонтировали оборудование, которое ставили эти загадочные пацаны, несколько раз натыкались на изображение паучков. Таких толстеньких, с короткими лапками.

– Так и чего мы ждем? – возмутился Кудай. – Надо брать этого Ларса за жабры и…

– Он исчез. Сразу после истории с крысами, – Ника поправила угольную челку. Теперь голос аналитика звучал уверено. – Не осталось ни фотографий, ни адреса, ни настоящего имени. Ничего. А самое интересное – этот Ларс словно стер себя из памяти большинства тех, кто с ним общался. Его смогли вспомнить только Шепот, Тимофей, Женя и Кайзер. Тот же Федор, ученик целителя кошек, даже не понял, о ком я говорю.

– Иными словами, нам предстоит искать организацию, которой не существует, – Морок почувствовал прилив азарта. На его долю давно не выпадали задачи без очевидного решения. За сто с лишним лет он наблюдал столько разных сценариев, что начал скучать от их предсказуемости. – Отлично, Ника! Мне нравится твоя версия. Будем считать ее основной.

* * *

Дина сидела в старом кресле, небрежно накручивая на палец прядь темных волос. В паре метров от нее находился тот, ради кого дочь Лунной кошки покинула Людей крыш. Он полулежал на линялом диване и смотрел в огромный голографический монитор, висевший под потолком.

Ларс не видел вокруг себя ни обветшалой мебели под слоем кудрявой пыли, ни выцветшего ковра на полу, ни отставших от стен когда-то золотистых, а теперь грязно-желтых обоев. Куда реальнее для него было то, что происходило на экране. Там замерли полукругом в темном зале двенадцать представителей новой расы Края.

Двенадцать юнитов.

Все они, оцепенев, словно хомячки под взглядом голодного удава, слушали своего лидера. «То есть, моего Ларса!» – Дина откинулась на спинку кресла.

Их лица, подсвеченные рваным светом факелов, казалось, то и дело меняли выражение – от наглой ухмылки до плаксивой грусти. Младшему едва исполнилось четырнадцать, старшему не было и семнадцати. Над головой каждого из них в высокой спинке деревянного стула чернела выжженная дыра в форме коротколапого паука.

На самом деле все юниты находились у себя дома. Кто-то в России, кто-то в Бельгии, Чехии, Англии, Франции, Америке и еще в паре-тройке стран. Но мысленно они, подобно Ларсу, сидели в виртуальной штаб-квартире Людей сети.

Перед каждым совещанием один из двенадцати его участников обновлял компьютерный интерьер. Ларс утверждал, что на таких маленьких традициях держится власть мудрого руководителя. То есть его – главы пока единственной фратрии Людей сети.

На этот раз помещение на экране напоминало заброшенный склеп. Его мрачные своды покрывали следы копоти и плесени. На стенах кривлялись каменные рожи. Морщили уродливые носы, закатывали выпуклые глаза, игриво подмигивали друг другу и высовывали неповоротливые языки в попытке лизнуть соседа. Физиономии были разные. Попадались и размером с чемодан для долгих путешествий, и с экран ноутбука. Одни жеманно улыбались, другие сердито шипели. От их возни серые своды помещения беспрерывно колебались, словно пористая кожа гигантского ящера.

Ну и дизайн! Никак Тина постаралась – коренастая девица с зеленой челкой. Одна из команды Ларса. Вон она сидит вместе с остальными и слушает главу фратрии, хлопая слипшимися от туши ресницами.

– Тина, Итан, Надин, Войтэк… – Ларс лениво ронял имена юнитов. В холодном свете монитора его длинные волосы казались седыми. Они скрывали заостренные, точно у эльфов, по версии писателей фэнтези, уши. Дина подозревала, что ее приятель стесняется этой своей черты. Потому-то и отрастил локоны до лопаток. Во всем остальном жаловаться ему на внешность не приходилось. – Я горжусь вами, народ. Вы прошли посвящение. Чувствуете свободу? А, люди?

– Да! – названные парни и девушки гордо вскинули подбородки.

– Теперь очередь за… – остальные в надежде подались вперед, жадно следя за блуждающим по их лицам взглядом своего лидера. – Хэнком!

Худой парень, похожий на грустный уличный фонарь, резко побледнел. Его щека нервно задергалась. Дина с удивлением прищурилась, разглядывая долговязого немца. Кажется, мальчик боится посвящения? Забавно.

– Я? – сипло переспросил он.

– Да, Хэнк, ты, – интонации Ларса внезапно стали сладкими, словно пастила Мамаши Мурр. – Кого ты выбрал?

– Я не…

– Давай, не тяни!

Узкий лоб парня заблестел в свете факелов от выступившего пота.

– Сестру, – шепотом произнес он. – Старшую.

– Чего это старшую, а не младшую, Хэнк?

Немец молчал.

– Хочешь, отвечу? Потому что с младшей ты дружишь, а старшая при каждом удобном случае сдает тебя родителям. Ею проще пожертвовать, правда?

Хэнк опустил голову. Это движение можно было принять за кивок.

– Нет, так не пойдет! – слова главы фратрии наполнились силой, словно в унисон с ним заговорили все каменные физиономии на стенах. Дина поежилась. Иногда ей начинало казаться: в теле шестнадцатилетнего парня прячется кто-то чужой и страшный. Огромный таракан, который время от времени говорит голосом Ларса.

«Глупости! – тут же одернула себя девушка. Ларс – гений. Поэтому немного странный. Разве не все гении такие?»

– Люди делятся на пастухов и стадо, – продолжал белокурый гений. – Тебе, Хэнк, нужно решить, кто ты. Если баран – топай к сестренкам, пялься в ТВ и кушай травку. Но коли ты рвешься быть пастухом – учись резать баранов. Чтобы управлять стадом, нужно относиться к нему, как к стаду, как к ходячему мясу, расходному материалу. В этом и есть смысл посвящения. Ты понял меня, Хенк?

Голова немца почти коснулась острых коленей.

– У тебя есть неделя. Поправь сценарий так, чтобы твоя младшая сестра стала частью Игры.

Дине внезапно стало холодно. Она обхватила озябшие плечи горячими ладонями и поглубже забилась в пахнущее пылью кресло.

Экзамен Женя сдала на четыре.

Не бог весть какая катастрофа – отличницей она никогда не была, но настроение испортилось. Отец наверняка спросит, какую оценку ей поставили. Куда приятнее было бы небрежно бросить: «Конечно, пять!», чем стыдливо отмахнуться: «Да четверку».

Все-таки есть в четверке что-то унизительное. Вроде, учил, но мозгов не хватило, как следует ответить. С тройкой иначе – не учил, но сумел вывернуться. А двойка – все равно, что след от вражеской пули. Полз через линию фронта, и вот зацепило. Тут стесняться нечего – лечить, то есть исправлять надо.