* * *

– Значит, получил маляву от своей биксы? – задумчиво произнес властный мужчина, сидящий в своей любимой позе отдыхающего тюленя.

– Да, Иван Захарович, – кивнул Лопоухий.

– Что в ней было?

– Пацаны не смогли прочитать. Татарин сразу уничтожил. Ответ прочитали. Вот копия. Вы сами видите…

– Вижу, Виталя, вижу… Но осторожна она не будет. В натуре не будет. Занятная бикса.

– Стервозная, – молвил Кактус.

– В елочку[3], – согласился тот, кого называли Иваном Захаровичем.

Из Финляндии я выехала на Димкиной машине (чтобы на меня приходилась часть вывозимого груза, а то он значительно превышал норму), а после пересечения границы пересела к Сереге. По пути Сергей несколько раз украдкой поглядывал на часы. Но разве это скроешь от внимательной журналистки? Я поинтересовалась, не опаздываем ли мы.

– Куда? – дернулся Сергей.

– Ну, не знаю… – И тут я как раз ввернула вопрос про часы.

– Я забыл, с кем имею дело. – На губах милого друга мелькнула улыбка.

– А все-таки? – не отставала я.

– Мы должны приехать не раньше и не позже, – отрезал Сергей.

Он вез меня в Выборг, поясняя по пути, что там имеется одна очень тихая, уютная закрытая гостиница, куда пускают только своих или по рекомендации постоянных клиентов. Чтобы клиенты друг с другом не встречались, заранее обговаривается время прибытия каждого. Это показалось мне странным (ведь мало ли что может случиться на трассе), но я промолчала.

Серега почему-то поставил машину не перед входом (места для парковки было достаточно, как я заметила чуть позже), а на соседней улице, откуда мы проследовали к нужному зданию пешком. Это меня насторожило.

Как я поняла, Сергея в гостинице давно знали.

У админстраторши – тетки лет сорока пяти – был цепкий внимательный взгляд. Эта твоего лица не забудет никогда. В общем, алиби Сергею гарантировано. Никаких документов у нас не спросили, мы нигде не расписывались, никаких карточек не заполняли.

– Сегодня много народу? – спросил Сергей у администраторши нейтральным тоном.

– Пока один прибалт. Но ночью в баню собираются. Один люкс, три стандартных взяли. Может, еще кто-то подъедет. – Сергей кивнул.

– Ужин в номер или пойдете куда-нибудь? – уточнила тетка.

– В номер, – сказал Сергей. – Через полчасика. Мы никуда не будем сегодня выходить.

– Хорошо, – кивнула тетка.

Я интуитивно почувствовала ее неприязнь ко мне. Мне самой она тоже не понравилась. Да и вообще я баб не люблю, лучше иметь дело с мужчинами.

Сергей взял ключ, и мы отправились на второй этаж, где и был расположен наш номер. В номере оказалась широченная кровать, на которой можно было резвиться и вчетвером, два кресла, круглый столик с прозрачной стеклянной столешницей. Ноги утопали в мягком ковре. В просторной ванной комнате – можно было бы поставить три стиральные машины – сама ванна и унитаз были розового цвета. Имелся набор шампуней, зубных паст, новые щетки, халаты, большие и маленькие полотенца, фен и шлепанцы. Да, тут, похоже, хорошо заботятся о своих постояльцах.

Когда я вернулась в комнату, Сергей уже задернул тяжелые шторы и зажег бра над столиком. Сам развалился в кресле, сбросив ботинки и развязав галстук.

– Что пить будешь? – спросил он усталым голосом.

– А какой тут выбор?

Сергей нажал на какую-то кнопку сбоку – и часть стены, прилегающая к его креслу, поехала в сторону. Моему взору открылся бар. Часть спиртного и стаканы с тарелками стояли на полках, часть была убрана в холодильник, установленный под полками. Имелась и легкая закуска: чипсы, орешки, шоколадные батончики.

– Мне «Ваньку-Ходунка», – сказал Серега.

– Я помню твои вкусы.

Я взяла бутылку виски и два стакана. Сергей разлил буроватый напиток и произнес тост:

– За удачу!

Ужин принесли ровно через полчаса и быстро переставили все блюда на столик, после чего молодой человек пожелал нам приятного аппетита и тихо удалился. Было очень вкусно.

– А какие еще услуги предоставляет эта гостиница? – полюбопытствовала я. – Они, кстати, не будут возражать, если я о них напишу? О том, что не ожидала увидеть подобное в родной стране?

– Им не нужна реклама, – резко ответил Сергей и осекся. Извинившись, он добавил: – Если хочешь писать, просто упомяни некую закрытую гостиницу. Без адреса, даже примерного. Да и Выборг лучше не упоминать. Кому надо, ее и так знают. А остальным не надо.

– Так что тут предлагают? – не отставала я.

– Все, – усмехнулся Сергей. – Девочек, мальчиков, плетки с цепями, все виды массажа. Ресторан есть, там переговоры можно провести – так, чтобы никто не мешал. Баня. Тоже, как ты знаешь, место проведения переговоров у наших людей. Певичек известных сюда попеть приглашают.

– Это по Димкиной части, – усмехнулась я.

– Да, ему было бы интересно сюда попасть, – кивнул Сергей. – На какое-нибудь специально заказанное представление. Когда эстрадная дива, с экрана телевизора вещающая о том, что ни за какие деньги не будет сниматься обнаженной и отказывающаяся фотографироваться в «Плейбое», считая их предложение личным оскорблением, тут выплясывает на столе в юбчонке, под которой отсутствуют даже ажурные трусики. – Сергей опять усмехнулся.

– А Димка может сюда каким-то образом попасть?

– В принципе, может. Вы, журналисты, народ изобретательный. Но потом ему популярно объяснят, о чем писать можно, а о чем – нет. С камерой точно не пустят. Юлька, я серьезно. Не вздумай адрес упоминать! И сама сюда потом не заявляйся. Если кто-то из любовников привезет – другое дело.

Кстати, хочу отметить, что снаружи здание ничем не напоминало гостиницу. Оно было похоже на советский научно-исследовательский институт, вернее, его небольшой филиал. Да и найти эту гостиницу не так-то просто. Несмотря на мою хорошую зрительную память, я совсем не была уверена, что смогу сюда добраться, например, приехав в Выборг на электричке. Здание терялось среди похожих домов, ничем не выделяясь. И как только постояльцы не путают его с другими?

Я спросила об этом вслух.

– Ну, ведь в первый же раз тебя обязательно кто-то привозит. И во второй, как правило, тоже. Можно позвонить администратору. Они встретят.

– А когда ты намерен платить мне десять тысяч? – спросила я, чтобы Серега не особо раскатывал губу и не думал, что я тут нахожусь лишь из большой светлой любви к нему. Не следовало ему показывать, как я страдала все это время.