Хотя Эмма готова была душу продать за чашку горячего чая, эта роскошь должна была немного подождать. Даже такая простая задача была ей не под силу.

Стакан с недопитым молоком стоял на тумбочке. Оно не должно было испортиться, а ей нужно было чем-нибудь наполнить желудок. Сморщив нос, она проглотила пилюли и запила их глотком молока.

Ночью Эмма слышала, как Эйдан наводил порядок в ванной, но все же заходить туда босиком было опасно. Она заставила себя медленно и осторожно наклониться и достать тапочки. Выпрямившись, Эмма увидела черные точки перед глазами и почувствовала, как лоб покрылся испариной.

Наконец она смогла добраться до ванной. Умывшись и почистив зубы, женщина снова легла.

Эйдан вздохнул с облегчением, услышав, что дверь в спальню Эммы закрылась. Он проснулся в тот самый момент, когда она начала вставать, и решил притвориться спящим. Но он не предполагал, как на него подействует ее разглядывание.

О чем, интересно, она думала, когда стояла и пристально рассматривала его? Есть ли связь между их разрывом много лет назад и ее переездом в Силвер-Глен? Это трудно назвать случайным совпадением.

Ясно, что она сделала это намеренно. Но зачем?

Эйдан твердил себе, что ему нет до нее дела. И почти поверил этому.

Пригладив волосы, он обулся. Повертев головой, чтобы размять затекшую шею, Эйдан попытался вспомнить, когда в последний раз провел платоническую ночь с женщиной.

Эмма, скорее всего, проспит еще несколько часов. Значит, у него есть время съездить за лекарствами, купить что-нибудь на завтрак, а также заскочить в отель, чтобы принять душ и переодеться.

Первые два пункта плана Эйдан выполнил без всяких сложностей, но когда он попытался зайти в отель через черный ход, чтобы избежать ненужных вопросов, то на лестнице наткнулся на Лиама. Его старший брат, как всегда, безупречно одетый, приподнял бровь:

– Посмотрите-ка, кого к нам занесло.

– Только без сарказма, Лиам. Я почти не спал сегодня.

– Ну да, во всяком случае, в своей кровати – точно. А я-то думал, что все твои подружки остались в Нью-Йорке.

Эйдан сосчитал про себя до десяти, потом до двадцати. Лиам вел себя как обычно, однако Эйдан был не в настроении выслушивать его поддразнивания. Только не сегодня. Он сжал зубы. Как бы попроще объяснить ситуацию? Ведь Лиам его без этого не отпустит.

– Я встретил друга, у которого возникли кое-какие проблемы, вот и помог. Это все. А теперь, если не возражаешь, я пойду к себе и переоденусь.

Лиам прислонился к стене, скрестив руки на груди.

– И это не имеет никакого отношения к девушке, которую сбила машина, да?

Эйдан уставился на него:

– Черт! Именно поэтому я уехал отсюда. Кроме распускания слухов, людям здесь больше нечем заняться.

– Люди волновались. В Силвер-Глен все очень дружны.

– Да уж, я не забыл.

Лиам посерьезнел:

– Я знаю, что тебе трудно оказаться здесь в это время года. Но знай: мы все очень рады, что ты приехал домой на праздники.

Ком в груди Эйдана не позволил ему ответить. Его горло сжалось…

– Ладно, отпускаю тебя, – смилостивился Лиам. – Если я могу тебе чем-нибудь помочь, обращайся.

Эйдан вернулся в квартиру Эммы через два часа. Он захватил с собой ключ, так что смог тихо зайти и положить покупки на стол. Заглянув в спальню, он обнаружил, что она все еще спит.

Отдых был очень нужен Эмме. Ну и, кроме того, чем раньше она придет в себя, тем быстрее он сможет уйти отсюда.

Сочные бургеры и картофель фри он купил в кафе. Оно существовало еще в ту пору, когда он был ребенком. В то время как Эмма пыталась приучить Эйдана к правильному английскому чаю, он рассказывал ей о прелестях их традиционных блюд.

План был выполнен, так что он устроился поудобнее в кресле и начал просматривать почту. Ничего неожиданного там не было, кроме послания матери: «Ужин в восемь. Не заставляй меня бегать за тобой».

Эйдан рассмеялся.

Очевидно, запах принесенной еды добрался до спальни. Дверь открылась, и появилась Эмма в черных трикотажных брюках и в кашемировом свитере длиной до колен. Она стянула волосы в хвост на макушке, а на ноги надела пушистые тапочки.

Эмма робко улыбнулась:

– Привет.

– Привет. Ну что, получше себя чувствуешь?

– Вообще-то да. Чем пахнет?

– Самой лучшей едой. Она пробыла в холодильнике недолго. Можно разогреть ее в микроволновке. Ты проголодалась?

Эмма кивнула, направляясь к маленькому обеденному столу. Ее походка была неровной, и Эйдан понял, что нога у нее все еще болит. Пока Эмма усаживалась, он успел достать бумажные тарелки и специи.

– Я заказал тебе бургер с горчицей, майонезом и томатами. Надеюсь, ты до сих пор любишь такое.

Ее лицо напряглось, но она кивнула:

– Звучит отлично.

Молчание во время еды было, с одной стороны, неловким, но, с другой стороны, знакомым. Эмма очень мало изменилась за эти годы, хотя Эйдан заметил несколько морщинок в уголках глаз. Она всегда была серьезнее, чем он. Единственное, что изменилось, так это ее грудь – она стала полнее. Мягкий свитер подчеркивал ее очертания, как и тонкую талию Эммы.

Когда все было съедено до последней крошки, Эйдан убрал со стола.

– Хочешь посидеть немного? Я уступлю тебе место возле камина.

– Было бы хорошо.

Вежливая. Как маленькая девочка, тщательно следящая за своими манерами. Он помог Эмме добраться до кресла. Он не стал бы прикасаться к ней, если бы у нее не было признаков головокружения. Как только Эмма устроилась, Эйдан встал посреди комнаты, засунув руки в карманы.

– Если у тебя есть запасной ключ, то я зашел бы к тебе попозже, проверить, как ты, и тебе не пришлось бы открывать мне дверь. У меня есть планы на вечер, но я принесу что-нибудь горячее.

Уставившись на огонь, Эмма кивнула. Ее профиль на фоне пламени казался чистым, как у ангела. Эйдан почувствовал, как в груди что-то сжалось. Нет, так не пойдет. Он уже не в том возрасте, чтобы плясать под дудку Эммы Брейтуэйт.

Он демонстративно посмотрел на часы:

– Ты сможешь продержаться одна до завтра?

– Конечно. – Она вздернула подбородок с достоинством герцогини. – Запасной ключ в верхнем ящике стола возле окна. Насколько я помню, к нему привязан зеленый бантик.

Он нашел ключ. И неожиданно увидел знакомый прямоугольник бумаги. У Эйдана появилось ощущение, что кто-то ударил его в солнечное сплетение.

– Эмма?

– Да?