В настоящем издании впервые публикуются все известные письма Лукача Лифшицу и Лифшица Лукачу. Оригиналы всех публикуемых писем находятся в Архиве Д. Лукача (Венгрия).

Копии писем по просьбе вдовы Мих. Лифшица Л.Я. Рейнгардтбыли переданы ей Архивом Д. Лукача и хранятся ныне в Архиве РАН. Сотрудники Архива Д. Лукача при любезном посредничестве сотрудницы Венгерского культурного центра в г. Москве Е. Варги предоставили ряд материалов для подготовки настоящего издания, чтобы уточнить те письма, которые неясно читались в копиях.

Выражаем признательность Архиву РАН, его директору В.Ю. Афиани и заведующей отделом Е.В. Туговой за предоставленные копии писем Мих. Лифшица и Д. Лукача и содействие в их публикации.

Все письма Лукача написаны по-немецки на машинке, рядом с письмами Лифшица уточнен способ их написания.

В Приложении приводятся документальные материалы, характеризующие исторический фон, на котором эта переписка разворачивалась. Большинство материалов Приложения публикуется впервые.

Принятые обозначения:

в квадратных скобках [] – уточнения от составителей пропущенных или сокращенных корреспондентами слов;

в угловых скобках < > – вставка принадлежит составителям.

Мих. Лифшиц и Д. Лукач. Переписка. 1931–1970 гг.

Д. Лукач – Мих. Лифшицу57

Берлин, 20 сентября 1931 г.

Темпельхоф, Кайзеркорсо 4. IV лестн. у Мартина

Дорогой друг,

я был чрезвычайно пристыжен, получив Ваше письмо58, хотя я («самокритично») всегда знаю, что очень ленив на письма. Но по отношению к Вам это потому так скверно, что Вы меня с этой стороны еще не знаете и потому, может быть, не поняли бы мое молчание. И это недоразумение особенно резко противоречило бы действительности оттого, что почти ни дня не проходит, чтобы я меланхолически не думал бы о тех прекрасных «полуэстетических, полуполитических, полуисторических» беседах, которые мы вели на «блаженном острове» института59 и которых мне здесь не хватает. Здесь есть очень много умных людей и хороших товарищей[5], но никого, с кем можно было бы вести философские беседы для самопонимания, никого, кто действительно и по существу дела интересовался бы философскими проблемами. Однако я не хочу только жаловаться. Так как в общем – если не говорить о работе – я чувствую себя здесь несравненно лучше, чем я себе это представлял. Меня приняли намного лучше, чем можно было ожидать. Первый секретарь, один из моих старых друзей 20–21 годов60, сразу же дал мне очень интересную ячейку (огромное предприятие, где наше положение довольно плохое). Это уже само по себе было бы очень отрадно. Но кроме того, высказано пожелание использовать мое «доброе имя» в работе с интеллигенцией. И вот так я – представьте себе – попал к писателям и стал теперь «бонзой» в этой области61. Это очень почетно, но ужасно, так как на неделе имеешь три-четы-ре заседания, которые длятся с 6 часов дня до 1 часу ночи, кроме того, еще огромное количество встреч, телефонных разговоров, писем, циркуляров и т. д., так что я едва успеваю перевести дух. При этом мне очень повезло, так как я приехал прямо накануне «поворота» и мне удалось этот поворот в короткое время провести62. В результате этого возникло отношение доверия. Это означает, правда, очень много работы сейчас, и количество ее в ближайшее время, вероятно, еще более увеличится, но, по крайней мере, конец той изоляции, в которой мне приходилось жить за границей. Поэтому я все это охотно принимаю, правда, надеясь, что со временем, когда доверие еще более укрепится, смогу перейти к другой работе. Как Вы знаете, я не очень люблю писательскую отрасль и особенно коллег-писателей, в особенности если речь идет об «известных» буржуазных писателях, которых нужно обрабатывать одновременно и осторожно, и энергично. Кроме организационной работы это положение означает, что мне в ближайшем будущем придется много заниматься бумагомарательством по поводу современной литературы63. Из всего этого Вы можете видеть, что с философской работой дело обстоит не хорошо. И, к своему несчастью, я примерно неделю назад получил задание прямо сейчас быстро написать объемную работу к гегелевскому юбилею64. Дело в том, что наши к гегелевскому юбилею издают Sbornik[6] и работа должна быть готова в начале октября. Я пытаюсь из моря моих заметок выловить вопрос о термидоре, но Вы можете себе представить, как такая работа, с таким уже самим по себе невозможным сроком сдачи (2–3 недели) и при таких условиях работы, будет выглядеть. Я пошлю ее Вам, как только она будет готова, с просьбой сразу же ее прочитать и сообщить мне Ваши замечания авиапочтой[7], чтобы я мог ошибки, которые, конечно же, вкрадутся, исправить уже в корректуре. Если эта работа, на что я не надеюсь, все же окажется хорошей, то можно будет подумать о том, чтобы предложить ее и русскому «Знамени»65. Но об этом мы можем поговорить только когда рукопись будет уже готова. Кстати, мне сообщили, что Фурщик, который сейчас редактирует немецкое «Знамя»66, мной интересуется. Я попросил передать ему письмо к Вейлю67, может быть, оно даже там появится[8]. Если удастся и то, и другое, то это было бы большим шагом вперед, из которого я, правда, при сегодняшних условиях работы вряд ли смогу извлечь пользу. При таких обстоятельствах дела с Мерингом не хороши68. Я как раз хотел за него засесть, но тут пришел этот заказ на Гегеля. Теперь мне пришлось его отложить. Спросите, пожалуйста, не терпит ли дело до середины октября, потому что раньше я его представить никак не смогу. Как дела с Вашей эстетикой Маркса69? В таком ли она уже состоянии, чтобы ее можно было напечатать в виде немецкой книги70? Если да, пришлите мне при случае что-то вроде содержания, потому что тогда можно было бы поговорить об этом здесь, возможно, не с Вейлем, а с [вычеркнуто] каким-либо более близким к нам издательством. Что Вы скажете, если приложением к этой книге включить работы о Лассале и Меринге71, правда, только в том случае, если Вы могли бы написать похожую работу об эстетике Плеханова, потому что тогда в приложении были бы основные[9] тенденции искажения марксистской эстетики во II Интернационале. Правда, было бы еще лучше, если бы в конце можно было бы дать краткое изложение воззрений Ленина72. Тогда это была бы действительно актуальная книга, которую можно было бы здесь издать. Если Вы согласны с этим планом и пришлете мне набросок, то совершенно необходимо одновременно сообщить, какие русские