— Стоит посмотреть. — Говорил он спокойным, ровным тоном, но сердце бешено колотилось в груди. Хорошо, что Крис не слышит.

Энид ожидала их в двухэтажной, наполненной светом оранжерее Эвана Маккуина, дедушки Кристин.

Это было огромное помещение, заполненное экзотическими растениями, и у любого сюда входящего создавалось впечатление, что он находится в удивительном субтропическом саду под открытым небом. Пальмы устремляли вверх свои изумрудные верхушки, внизу вокруг их стволов золотился тростник. Банановые деревья, древесный папоротник, орхидеи, все известные сорта лилии — белые, кремовые, желтые, оранжевые, ядовито-розовые и пурпурные, матовые ароматные гортензии, разноцветные пеларгонии, разнообразные виды филодендронов с огромными лопастными листьями — все это произрастало в горшках и кадках, а нужную температуру здесь контролировали кондиционеры.

Дом клана Маккуинов! Эти люди уж точно знали, как нужно жить. Но другой вопрос, заслуживали ли они этот рай на земле.

Даже поместье Митча Марджимба не шло ни в какое сравнение со всем этим великолепием. Особняк Уаннамурра считался одним из самых роскошных в стране. В комнатах антиквариат, картины, висевшие на стенах, стоят целое состояние, кабинеты украшены китайским фарфором, восточными циновками и коврами. Одно время ходили слухи, что у Рут Маккуин в тайном месте хранится настоящая египетская мумия.

— Митчелл, дорогой! — позвала Энид своим хорошо поставленным голосом. — Так любезно со стороны твоей матери пригласить Кристин.

Бедняжка Кристин, думал Митч, чувствуя растущее негодование к ее матери. Его собственный дом походил на тихую гавань, а здесь был лишь холодный, напичканный редкостями, дорогой особняк.

Энид поднялась из-за продолговатого стеклянного стола и величественно и властно протянула ему руку.

— Как вы, Энид? — Он галантно пожал руку женщине. Мать Кристин — большая сторонница этикета.

Ему показалось, что она внимательно изучает его лицо.

— Я делаю все возможное, чтобы держаться достойно. Я ужасно тоскую по маме, но не имею права раскисать перед семьей. Я хочу, чтобы Кристин насладилась миром и покоем, пока она здесь.

— Надолго ли? — Митч обернулся и поймал взгляд Кристин, такой же колкий, как и его.

— Пока мама меня не выпихнет. — Кристин засунула руки в карманы джинсов и покачалась на каблуках.

— Кристин, что за глупости ты говоришь! Ты же знаешь, как я ненавижу твои отъезды.

Кристин широко улыбнулась.

— Господи, мама, вот уж никогда не замечала.

Энид замахала на нее рукой.

— Дорогая, разве мы должны выставлять напоказ наши проблемы?

— Не волнуйся, Митч не станет меня защищать.

— Ты и сама не промах, — холодно сказал он в ответ.

— Я возлагала на вас обоих такие надежды, продолжала жаловаться Энид. — Ты бы мог стать ее мужем, Митчелл.

— Крис думала иначе, — ответил он небрежно, будто вопрос об отношениях с дочерью Маккуинов его больше не волновал. — Если бы она сошлась с вами во мнениях, жизнь приняла бы другой оборот… не так ли, Крисси? — Он взглянул на нее с легкой насмешкой.

— Я думала, у меня будет шесть или семь внуков, упорно продолжала Энид.

— Представляю. — Митч не улыбнулся, озадаченный тем, как бы миновать крутые пороги.

— Ты была слишком глупа, Кристин. — Энид укоризненно покачала головой..

— Почему никто не стремится выскочить за тебя замуж, Митч? — стараясь задеть его самолюбие, язвительно спросила Кристин.

— Крисси, детка, ты не в курсе событий, — он медленно растягивал слова, — некоторые достойные девушки имеют такой шанс.

— Энни Оуклей?

— Кристин, ты ведь тоже старалась выиграть этот приз, — напомнила ей Энид. — Помнишь наши споры, мы пытались заставить тебя надеть платье и нанести на лицо хоть немного косметики. Теперь ее на тебе тонны.

Кристин повернула голову к матери.

— Вне съемок я делаю легкий макияж, мама. А здесь я почти не пользуюсь косметикой.

— Ты имеешь в виду работу, — хмыкнула Энид. Вряд ли можно назвать работу модели профессией.

Ты осчастливишь меня, когда уйдешь из этого бизнеса. Мы знаем, какие опасности таятся в нем…

Митчелл, дорогой, присаживайся. У нас свежая выпечка по поводу твоего приезда. Кристин, будь хорошей девочкой, проверь, готов ли чай.

— Конечно. Только сбегаю на кухню, а ты, мамочка, пока развлеки нашего дорогого гостя.

— Нет слов, чтобы описать поведение моей дочери! — Энид бросила на Митча заговорщический взгляд. Митч пристально следил, как невероятно элегантная, высокая Кристин покидает комнату. — Как мы можем нормально общаться, когда она воспринимает меня в штыки?

— Но мы любим ее и такую, — любезно ответил Митч, разглядывая пушистую орхидею. В Уаннамурре такая орхидея росла прямо у порога. Ее назвали «Кристин».

Они находились в воздухе уже двадцать минут, когда на борт поступило сообщение. Какое-то средство передвижения перевернулось на дороге, в сорока километрах к северо-востоку от Уаннамурры.

Может ли он приземлиться и выяснить, в чем там дело? Если есть пострадавшие, сможет ли он послать немедленное сообщение в медицинскую авиаслужбу? Если среди пассажиров нет тяжелораненых, не подбросит ли он их до Кумера-Кроссинг, где их ожидает бригада «скорой помощи» из больницы?

— Нарочно не придумаешь! — заметил Митч и бросил на Кристин напряженный взгляд. — Я сброшу высоту. Смотри внимательно.

Кристин кивнула.

Долго смотреть не пришлось. Прямо на дороге на боку лежало четырехколесное транспортное средство, напоминающее открытый джип.

— Слава богу, ветер нам на руку, — заметил Митч, вглядываясь в красный неровный ландшафт пустыни.

— Ты собираешься приземлиться? — Кристин тоже рассматривала обширные равнины. Пустое, отдаленное место под названием «Никогда-никогда» — не самый лучший участок для поломки машины.

— Я покружу и посмотрю, что случилось, — пробормотал Митч. — Если с места аварии не подадут знак, то нужно садиться. Дорога достаточно широка. По крайней мере мы имеем хорошую длинную прямую линию.

— Ты ничего не знаешь о поверхности дороги, заметила она, и голос предательски дрогнул.

— Ты же не волнуешься, да? — Он нахмурился, ожидая прямого ответа.

— Нет, Митч, холодна как рыба, совсем как ты…

Конечно, я волнуюсь. Есть доля риска.

— Крисси, дорогая, выкинь дурные мысли из головы, я же пилот, — сухо возразил Митч, — а не ты.

Я не люблю браваду, но предоставь мне судить о таких вещах. Ты, конечно, говоришь по существу, но я и сам неплохо соображаю.

— Скромное высказывание. Митч — превосходный пилот, по крайней мере, должен им быть, она это знала.