Он аккуратно снял пиджак, жилет, рубашку и майку. Только присел развязать шнурки, как кто-то схватил его за локоть:

– Эй, таможня!

Он выпрямился. Перед ним стоял громадный голый мужчина; изрытое оспинами лицо с недовольной гримасой напоминало подгнившую и надорванную апельсиновую кожуру. Из украшений у него были только механические светящиеся жуки, выписывающие фигуры на груди, плечах, руках и ногах.

– Простите?

– Ты чего здесь забыл, таможня?

– Я вас, кажется, не трогал…

– И я тебя не трогаю. Давай выпьем, таможня. Я сегодня добрый.

– Спасибо большое, но я бы…

– Я сегодня добрый. А ты нет. А если ты не добрый, таможня, я тоже не буду добрый.

– Ну я не один…

Он бросил беспомощный взгляд на Ридру.

– Пойдем. Угощу обоих. Доброта так и прет.

Другой рукой он уже хотел взять Ридру за плечи, но она перехватила его кисть. В ладонь незнакомца был вживлен расчерченный многочисленными шкалами космометр.

– Навигатор?

Он кивнул, и она отпустила его руку, дала себя обнять.

– Ну и почему ты сегодня такой добрый?

Мужчина пьяно покачал головой. Черные волосы у него были заплетены в косу, заложенную за левое ухо.

– Да вот хочу подружиться с таможней. Вы мне понравились.

– Спасибо. Давай, угости нас, а следующий – с меня.

Он было пошел, но тут его зеленые глаза сузились. Он потянулся пальцами к ее груди и ухватил золотой диск на цепочке.

– Капитан Вон?

Ридра кивнула.

– Тогда с вами шутки плохи, – засмеялся он. – Пойдем, капитан. Надо вас с таможней развеселить.

Они протиснулись к бару. Зеленую жидкость, которую в приличных заведениях разливали по небольшим фужерам, здесь отпускали кружками.

– На кого будешь ставить, капитан? Если на Дракона, запущу в тебя кружкой. Шутка, конечно.

– Я пришла не ставки делать, а экипаж набирать. Знаешь Когтя?

– Был у него навигатором. Только неделю назад вернулись.

– И ты сегодня такой добрый потому же, почему он борется?

– Можно и так сказать.

Таможенник в недоумении потер ключицу.

– Коготь на последнем рейсе прогорел, – объяснила Ридра. – Теперь экипаж без работы, а пилот выступает перед публикой. – Она обернулась к навигатору. – Как думаешь, многие попытаются его сегодня заполучить?

Он выпятил языком верхнюю губу, прищурил один глаз, уронил голову. Пожал плечами.

– Только я, что ли?

Кивнул. Глотнул из кружки.

– Как тебя зовут?

– Калли. Навигатор-два.

– Где твои Первый и Третий?

– Третий там где-то напивается. Первый был чудесной девушкой, Кэти О’Хиггинс. Погибла.

Он допил и потянулся за новой кружкой.

– Угощаю, – сказала Ридра. – Как это случилось?

– Нарвались на захватчиков. Выжили только Коготь, я, Третий и наш Глаз. Потеряли весь взвод, вместе с Капралом. Отличный был Капрал, мать его. Вообще, попали мы на этом рейсе. Глаз без Уха и Носа с катушек съехал. Они десять лет вместе бестелесными ходили. Нас с Роном и Кэти строи́ли только пару месяцев назад, но все равно… – покачал он головой, – хреново.

– Позови Третьего, – попросила Ридра.

– Зачем?

– Мне нужен полный экипаж.

Калли наморщил лоб:

– Но у нас нет первого.

– И что, так и будешь сидеть и скулить до бесконечности? Тогда иди сразу в Морг.

Калли фыркнул:

– Хочешь видеть Третьего – пошли за мной.

Ридра пожала плечами, и они вместе с таможенником пошли за навигатором.

– Эй, дубина, смотри сюда!

Развернувшемуся на барной табуретке пареньку было лет девятнадцать. У таможенника в голове возник образ скрученных металлических лент. Если Калли – округлый, уютный здоровяк («Познакомься, капитан: это Рон – лучший Третий во всей Солнечной системе»), то этот Рон – маленький, поджарый, с неестественно резко прочерченной мускулатурой: грудные мышцы – как покрытые шрамами металлические пластины под натянутой восковой кожей, живот – гофрированная труба, руки – скрученные тросы. Даже огромные жевательные мышцы выпирают у краев нижней челюсти и словно бьются о рельефные колонны шейных мышц. Льняные волосы всклокочены, глаза горят сапфирами, но из косметохирургии заметна только яркая роза на плече. Мелькнула мимолетная улыбка, и Рон приложил указательный палец ко лбу. Ногти на пальцах, напоминающих узловатые веревки, немилосердно обкусаны.

– Капитан Вон собирает команду.

Рон пошевелился, приподнял голову, и все мышцы его тела пришли в движение, словно клубок змей в молоке.

Таможенник увидел, как у Ридры расширились глаза, но не понял с чего бы и не придал значения.

– Первого нет.

Рон снова улыбнулся короткой и грустной улыбкой:

– А если я найду?

Навигаторы переглянулись. Калли потер большим пальцем переносицу:

– Понимаешь, триплет навигаторов…

Ридра крепко сцепила руки:

– …должен быть вот такой. Знаю. И принимать мою кандидатуру или нет – решать, само собой, вам.

– Человеку со стороны тяжело…

– Да просто невозможно. Но выбор будет за вами. Я только посоветую. Но советы у меня обычно что надо. Согласны?

Калли потер мочку уха, пожал плечами:

– Что ж, заманчиво.

Ридра посмотрела на Рона. Тот поставил одну ногу на табуретку, обхватил ее руками и глядел поверх колена.

– Ладно, посмотрим, кого вы предложите.

Ридра кивнула:

– Резонно.

– Знаешь, разбитым триплетам работу нечасто предлагают…

Калли приобнял Рона:

– Да, но…

Ридра подняла голову:

– Посмотрим схватку.

Остальные сидящие за стойкой тоже уставились вверх. Люди за столами щелкнули рычажками в подлокотниках, и спинки кресел наполовину откинулись.

Калли отставил кружку, Рон забрался на табурет с обеими ногами и облокотился на стойку.

– Куда они смотрят? – спросил таможенник. – Что там…

Ридра положила руку ему на шею, сделала движение пальцами. Таможенник хихикнул, задрал подбородок и замер. Через некоторое время глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух.

В помещении стало темно, зато парящая под потолком сфера теперь переливалась всеми цветами. Лучи тысячеваттных прожекторов проходили через пластмассу и отражались на лицах зрителей, наполнявший сферу дым понемногу рассеивался.