Маркиза де Латур не преувеличила таланты своего повара. Искусно украшенные Венсаном блюда были одновременно и легкими, и очень вкусными.

На протяжении всего ужина хозяин поместья вел себя сдержанно: разливал вино, соблюдая чувство меры, говорил о своих виноградниках и приготовлении алкогольных напитков.

– Мой супруг скромничает, – заметила Софи после десерта. – Он всего себя посвящает виноградникам, моя милая, и слишком часто оставляет меня одну.

– Чтобы наши встречи были еще радостней, дорогая, и чтобы я мог подарить вам все, что вы пожелаете, – отозвался маркиз, поглаживая руку жены.

Супруги обменялись улыбками. Смутившись, Амелия опустила голову. Рядом с этими мужчиной и женщиной, нежно любящими и понимающими друг друга, она чувствовала себя лишней.

Сославшись на усталость после дороги, она поспешила подняться в свою комнату. С тяжелым сердцем Амелия вынуждена была признаться себе в том, что ей было тягостно присутствовать на этом ужине. Причиной, безусловно, были флюиды любви, исходящие от обоих супругов.

«Для меня любовь мертва! – подумала она, сломленная невыносимым отчаянием. – Она мертва и погребена в земле моей милой родины, Австрии. Боже мой, что же плохого я сделала? Я всего лишь любила того, кто должен был на мне жениться!»

Подавленная, Амелия упала на кровать, уткнувшись лицом в атласную подушку. Внезапно Карл с поразительной ясностью предстал перед ее внутренним взором. Высокий, с голубыми глазами и светлыми кудрями, со своей покоряющей улыбкой и ласковыми прикосновениями. Карл, безжалостно подкошенный несправедливой судьбой. У нее будет его ребенок – ребенок, который никогда не узнает своего отца.

Амелия долго беззвучно рыдала. Успокоившись, она стала упрекать себя в эгоизме и неблагодарности. Без покровительства горячо любимой государыни ее участь была бы ужасной. Благодаря императрице она сможет укрыться от жестокости этого мира – здесь, в Бельвю.

Поместье Бельвю, пятница, 25 мая 1888 года

Со времени приезда Амелии в Шаранту, этот край виноградников, прошло полтора месяца. И каждый день Софи де Латур проявляла себя как самая очаровательная хозяйка. Напрасно при их первой встрече юная изгнанница боялась того, что чересчур общительная маркиза полностью завладеет ее временем. Стремясь как можно лучше исполнять обязанности хозяйки поместья, Софи уделяла ей всего несколько послеобеденных часов.

Благодаря постоянному общению между двумя женщинами зарождалась искренняя дружба. Когда погода была хорошей, они прогуливались в парке, затем присаживались на лавочку в цветочном саду, где росли душистые розы и лилии, голубые колокольчики и ирисы.

Вот уже неделю они увлеченно трудились над приданым для малыша, устроившись на террасе в обложенных мягкими подушками креслах из ивовых прутьев.

В тот день, как это часто случалось, они снова заговорили об императрице. И на этот раз повод был приятным: пришло письмо от Марии Фештетич.

– Я отвечу графине сегодня же, вечером, – заявила маркиза. – Это так любезно с ее стороны – поинтересоваться тем, как у нас дела, и заодно сообщить нам дворцовые новости.

Когда Софи произносила последние слова, ее голос дрогнул. Она не могла не признать: все, что касалось императрицы, вызывало в ней восторг. Теперь, благодаря откровениям своей подопечной, ее подробным рассказам, она именовала своего кумира ласковым прозвищем Сисси.

– Так странно! – заметила Амелия. – Почти три года я служила ее величеству и Марии Валерии, однако теперь моя жизнь при дворе кажется мне такой далекой… Здесь все так отличается от того, что было прежде!

– Скажите, в чем же конкретно состоит это отличие? – поинтересовалась Софи, откладывая свою работу – детский слюнявчик из коленкора.

– Взять хотя бы следование установленным правилам. Здесь я могу говорить и делать то, что считаю нужным. По утрам я могу оставаться в своей комнате, читать у окна. Трапезы проходят весело, без излишних церемоний. Атмосфера безмятежная… да, думаю, я употребила правильное слово.

– Совершенно верно, вы великолепно владеете нашим языком. Ах да, за завтраком я хотела задать вам один вопрос, однако забыла: супруг отвлек меня. В своем письме графиня Фештетич упоминает некую малышку Эржи, которая делает успехи в чтении. Вы ее знаете?

– Да, речь идет о Елизавете, дочери эрцгерцога Рудольфа и принцессы Стефании Бельгийской, замечательной пятилетней девочке. Увы, у наследного принца и его супруги в жизни не все гладко. Они были разочарованы тем, что у них родился не сын. Уменьшительное «Эржи» соответствует венгерскому звучанию имени «Елизавета», то есть «Эржебет».

Софи с мечтательной улыбкой снова взялась за шитье. Благодаря магическому воздействию на нее имени императрицы все выдающиеся особы, имеющие отношение к Сисси, как бы становились частью ее повседневной жизни. Ей казалось, что она была с ними знакома.

– А вы встречались с графом Андраши? Я много расспрашивала вас о нашей дорогой императрице, ее туалетах и балах, однако о графе мы еще не говорили…

Амелия немного подумала, прежде чем ответить. Она знала, что лет двадцать назад недоброжелатели утверждали, будто обольстительный граф Андраши испытывает к государыне нежные чувства и что эти чувства взаимны. Уверяли даже, что отцом Марии Валерии был именно он. Эти слухи глубоко ранили Сисси и ее близких, тем более что они были беспочвенны.

– С графом я никогда не пересекалась, – тихо сказала Амелия. – Но в замке Гёдёллё, в Венгрии, где я находилась в течение месяца, я имела возможность полюбоваться его портретом. Он посвятил себя служению родной стране.

– И королеве этой страны, нашей Сисси, – вздохнула Софи.

Амелия кивнула в знак согласия. Ей не хотелось рассказывать больше, хотя ей вспомнились разговоры между императрицей и графиней Фештетич.

«Они радовались тому, что Мария Валерия похожа на императора Франца Иосифа. Это поразительное сходство наконец пресекло распространение гнусных слухов», – подумала она.

На террасе появился маркиз де Латур, что случалось довольно редко. На нем был костюм для верховой езды. Каждое утро, даже по воскресеньям, он на рассвете объезжал верхом поместье, навещал фермеров.

– Прошу прощения, мадам, за то, что отрываю вас от работы, – весело проговорил он. – Я хотел предложить вам прогулку до замка Бутвиль. Для меня это место, с его впечатляющими руинами, поросшими плющом и колючим кустарником, с его круглой, разрушенной временем башней, – словно трогающая сердце ода романтизму. К тому же вашим кучером буду я… Я запрягу в карету серую кобылицу. Это спокойное животное. Май – один из самых очаровательных месяцев. Мне в голову пришла эта мысль, потому что я считаю здешние места очень красивыми.

Софи посмотрела на супруга с деланным удивлением.

– Что вы на это скажете, Амелия? – поинтересовалась она.