– Доброе утро, миссис Пикерсгилл. Чарли дома?

– Он с моим отцом в курятнике. В последнее время они не выходят оттуда целыми днями.

«Неудивительно!» – подумал Литтлджон.

С виду жена бывшего суперинтенданта Пикерсгилла казалась настоящей мегерой. Похоже, в доме всем заправляла она. Это была худая женщина среднего роста, властная и своенравная. На лице ее выделялись длинный тонкий нос и острые серые глаза. Волосы, собранные в большой седой пучок, строго удерживались на затылке чем-то похожим на рыболовную сеть. В ее взгляде сквозило назойливое любопытство. Едва заметный говор выдавал в ней уроженку этих мест.

Когда Пикерсгилл служил сержантом под началом инспектора Энтуистла, честолюбие толкнуло его на брак с дочерью шефа, которая уже давно имела на него виды. Он восхищался ее стряпней и бережливостью, их союз оказался весьма удачным. Поговаривали, что мозгом и направляющей силой в их семье была миссис Пикерсгилл. По слухам, ее муж чрезвычайно успешно продвинулся по службе, поскольку отыгрывался на подчиненных и отдавал работе всю ту энергию, которую ему приходилось сдерживать дома. Пятеро их детей, все девочки, унаследовали от матери экономность и напористость, однако отец всегда был их кумиром. Они составляли его личную охрану, защищали от любых нападок, и благодаря им суперинтендант избежал горькой участи быть окончательно заклеванным. За месяц до того, как он отправился на пенсию, вышла замуж его самая младшая дочь. Положение спас тесть, поселившийся в доме зятя. Отставной инспектор Энтуистл, вдовец, не на шутку испугался притязаний своей экономки: та явно вынашивала матримониальные планы в отношении хозяина, невзирая на его почтенный возраст. Своих кур при переезде он забрал с собой. Бывшие полицейские объединились, основали совместную птичью ферму, соорудили роскошные загоны и домики для кур и стали проводить все дни в обществе птиц.

– Мы можем пройти и поговорить с ним? Это инспектор Литтлджон из Скотленд-Ярда, миссис Пикерсгилл.

– Доброе утро.

Упоминание о Скотленд-Ярде и его доблестном сотруднике оставило равнодушной эту женщину с суровым лицом. Она жила с полицейскими всю свою жизнь.

– Да. Вам лучше пройти на задний двор через дом. Вытирайте ноги.

Хозяйка провела детективов вдоль узкого холла в столовую, откуда открывалась дверь в хозяйственные помещения. Комната ломилась от мебели, так что негде было повернуться. Литтлджон невольно запоминал все, что замечал, и не мог избавиться от ощущения тесноты, будто его сдавили тисками. Он сам был уроженцем севера Англии, и в своем родном Ланкашире ему случалось видеть странные дома, но этот побил все рекорды!

На ножках стола красовались чулки, чтобы защитить дерево от неуклюжих или своевольных ног! На полу лежали кокосовые циновки, тогда как лучшие ковры хранились свернутыми в рулоны – их расстилали только по выходным, и тогда же извлекали на свет божий и ставили возле очага превосходные каминные принадлежности из сверкающей меди. Старая мебель красного дерева сияла полировкой. Буфетом служил изящный комод. Вокруг стола стояли в педантичном порядке неудобные стулья. На стенах в рамах висели две картинки из рождественского календаря, где предавались идиллии странно одетые персонажи «Сна юной любви»[7] в одном случае и «Свидания»[8] – в другом. Большая гравюра на стали изображала сцену дерби в Эпсоме, а деревянная резная табличка, плод упорного кропотливого труда, гласила: «В гостях хорошо, а дома лучше». На каминной полке выстроились строго по росту медные подсвечники всех форм и размеров. Безупречный порядок в столовой определенно давался хозяйке ценой немалых усилий. В начищенной до блеска комнате не чувствовалось уюта, слишком уж она была строгой и опрятной. Неудивительно, что мужчины в этом доме предпочитали курятник.

Хауорт и Литтлджон последовали за хозяйкой в кухню, где яблочные пироги дожидались на столе, когда их накроют верхним слоем теста и поставят выпекаться в духовку. Тщательно нарезанные яблоки в начинке лежали безукоризненно ровными рядами. Миссис Пикерсгилл указала на самое большое из солидных строений на аккуратном, покрытом травой участке ярдах в двадцати от задней двери дома.

– Вы знаете, где их искать, верно, мистер Хауорт? – сказала она и вернулась в дом.

Литтлджон заметил краем глаза, как хозяйка схватила щетку и принялась яростно чистить циновки, по которым ступали детективы, когда шли через столовую.

В дальнем конце сада над дерзко торчащей на крыше трубой курился дымок. Туда и направился Хауорт. Он постучал в дверь строения, где, судя по всему, засели мужчины и вдали от женской болтовни наслаждались теплом печки.

– Входите! – раздался бодрый зычный голос.

Если Литтлджон ожидал увидеть робкого забитого беднягу, угнетенного многолетним брюзжанием, мелочными придирками и домашней тиранией, то он ошибся. Хауорт представил его высокому, крепкому мужчине плотного сложения, с пышными седыми усами. Облысевшую голову окружала бахрома серебристых волос. Под косматыми бровями поблескивали карие глаза. Товарищем Пикерсгилла оказался коренастый старик с голубыми, слегка навыкате глазами, с густой копной белоснежных волос и длинной окладистой бородой. Он походил на состарившегося легендарного Капитана Кеттла[9]. Узловатые руки с набухшими темными венами выдавали его почтенный возраст. Лица обоих отставных полицейских покрывал здоровый румянец.

Зять с тестем сидели бок о бок на деревянной скамье, подложив для удобства под спины длинную подушку. Головы обоих прикрывали матерчатые кепки. Младший курил длинную изогнутую трубку со специальной камерой в солидном «отростке» чубука у основания чашки – для оседания влаги и смол. Старик сжимал в немногих оставшихся зубах старую почерневшую трубку из верескового корня.

Теплый курятник служил, очевидно, штаб-квартирой создателям сложной системы разведения кур и производства яиц. В одном углу помещения располагался большой инкубатор. Вокруг стояли лари с кормами. На полках лежали подкладные яйца[10]. Наверху, под низкой крышей, висели на крюках две крысоловки, старая птичья клетка и керосиновая лампа. Повсюду можно было наблюдать сцены из жизни пернатых. Куры искали зерна в сухой мякине, которая толстым, по щиколотку, слоем покрывала пол. Хозяева с мечтательным восхищением наблюдали за ними, когда вошли посетители. Судя по победному кудахтанью и крикливым перебранкам, в соседних домиках кладка яиц шла полным ходом. Петух, важно расхаживавший среди кур, при появлении незнакомцев хрипло недовольно заклохтал. Чтобы оставаться в центре внимания, он постоянно притворялся, будто нашел зерно, и звал фавориток на угощение. Те каждый раз охотно спешили на зов и возвращались несолоно хлебавши, однако с куриным простодушием снова и снова попадались на эту уловку. Одна белая курочка наскакивала на подвешенный над полом кочан капусты, и раз за разом отщипывала кусочек, словно заводная игрушка.