Приняв окончательное решение, Алина ощутила облегчение. Ее мысли вернулись к Гальперину. Ей показалось, что Арнаутова не любит этого человека. Он отправил ее к адвокатше, словно не сомневался в том, что Арнаутова не откажет. Какова истинная природа их отношений?

* * *

В сени деревьев, которыми была обсажена идеально круглая лужайка, громко заливалась какая-то птаха. Ее мелодичное пение не мог заглушить даже шум работающей газонокосилки, которую одетый в униформу работник катил перед собой. Погода для конца мая стояла отличная, и за ротанговым столиком, вынесенным на свежий воздух, сидели двое. На столе уютно устроилась плетеная корзинка со свежей выпечкой, пузатый кофейник, две вазочки с вареньем и масленка. На тарелках с темно-синей каймой лежал поджаристый омлет.

— Ты уверен, что поступил правильно, отказавшись принять пациентку со сломанным протезом? — уточнил Тимур Айдарович Муратов.

— А кому, спрашивается, нужен такой геморрой? — с вызовом ответил вопросом на вопрос Игорь Дмитриевич Тактаров, заведующий травматологией. — Квот в последнее время не сбрасывают, оперируются только платные пациенты. Что я стал бы делать с этой теткой? Оплатить повторное протезирование она не в состоянии, но ты же понимаешь, что не это стало основной причиной отказа, да? В сущности, у нас с тобой одна цель — убрать из больнички Князева!

— И как, позволь спросить, это поможет?

— Ну хотя бы так, что теперь проблемы не у меня, а у него. Пусть помечется, побегает, порешает… Рано или поздно ему придется обратиться к тебе.

— Он ни за что этого не сделает — слишком гордый!

— Тогда пусть сам дерьмо разгребает, в любом случае ты в выигрыше! Я вот только одного не пойму: почему ты так его не любишь?

— А ты?

— Ну я-то понятно: его отделение получает все самое лучше. А как насчет моего?

— Ты же знаешь, у него есть спонсоры, ведь не я выделяю деньги из бюджета больницы!

— Князев — везучий черт! Подлатал какую-то шишку из Гордумы — сделал ремонт в отделении; поставил на ноги дочку бизнесмена — вот тебе суперсовременные роботы-тренажеры для интернов… Говорят, скоро у него появится система «Да Винчи»?

— Что значит — «у него» появится? «Да Винчи» будет работать на благо всей больницы, а не только ТОНа! Он ведь не только замену позвоночных дисков может осуществлять, а еще кучу разных вещей делать: резекцию почки, желудочное шунтирование… Короче, если мы и в самом деле его получим, это только на пользу! Князев создает нам положительный имидж, больница на хорошем счету…

— А ты с блеском отчитываешься на совещании в Комитете, — раздраженно закончил Тактаров. — Только вот «положительный имидж» — не благодаря тебе, и все об этом знают. Кстати, ты уверен, что Князев меня подпустит к «Да Винчи»?

— Он проходил специальный тренинг в Москве, как и еще несколько хирургов из кардиохирургии и гастроэнтерологии. Они получили сертификаты, а ты?

— Если бы я мог на что-то рассчитывать, за сертификатом бы дело не стало! Ты ничего не собираешься предпринимать?

— Я не могу прищучить Князева за пожертвования! Деньги проводятся через банк, все «по-белому», адресно — для ТОН. Имена спонсоров известны. Если они желают помочь отделению Князева, я не имею права пойти против их воли и пустить бабки на твое отделение!

Они немного помолчали.

— Ну, я так понял, что-то ты все же сделать намерен, — первым нарушил тишину Тактаров. — Убрать Князева — правильное решение: он неконтролируем. Персонал отделения — настоящая секта, они все повязаны… повязаны чем-то, чего я объяснить не могу, но каждый из них предан ему, как пес!

— Не преувеличивай, — ухмыльнулся Муратов.

— Ты о чем?

— В любом коллективе найдется хотя бы один человек, недовольный своим положением. Или тот, с кем можно договориться.

— И у тебя есть на примете такой человек? — Лицо Тактарова прояснилось.

Муратов многозначительно закатил глаза.

— Нужно, чтобы Князев совершил ошибку, — сказал он. — И тогда у меня будут развязаны руки…

* * *

Нубар Зебетовна Мейроян, бабушка Севана, оказалась дамой колоритной. Лицо ее было словно высечено из цельного куска гранита. Чувствовалось, что вынужденное пребывание в лежачем положении для нее мучительно, но внук принял решение — в силу немалых лет продержать бабушку в постели до полного выздоровления.

— Ну, детка, значит, это вас мой заботливый внук приставил ко мне в качестве надзирателя? — с интересом разглядывая Алину, проговорила Нубар Зебетовна. В отличие от Севана, говорила она с акцентом. — Боже, сколько же вам лет?!

Ну почему все об этом спрашивают?

— Двадцать три.

— Выглядите на шестнадцать!

Алина решила не комментировать слова пожилой женщины. Вместо этого она спросила:

— «Уточку» не желаете?

— Деточка, я прекрасно могу сама дойти до туалета, ведь мне дают такое хорошее обезболивающее!

— Севан Багратович строго-настрого предупредил, чтобы я не позволяла вам вставать!

— И какие еще указания дал вам мой внучок? — нахмурилась Нубар Зебетовна.

— Не разрешать вести долгие телефонные беседы или сидеть в Интернете, не давать читать ночью, не…

— Достаточно, достаточно! — со вздохом прервала Алину пациентка. — Ненавижу больницы! Странно, да?

— Мягко сказано, — не могла не улыбнуться Алина. — Учитывая, что в вашей семье как минимум три поколения врачей!

— Пять, дорогуша, — усмехнулась Нубар Зебетовна. — Пять поколений: дед моего мужа работал в больнице, основанной Манташевым, вплоть до самой революции!

— А кто такой Манташев? — не удержалась от вопроса Алина (черт бы побрал ее природную любознательность!)

— Был такой российский нефтяной магнат, деточка, Александр Иванович Манташев. Вместе с несколькими единомышленниками он создал «Армянское благотворительное общество на Кавказе». Посылал молодых, талантливых армян учиться в лучшие учебные заведения Европы, строил театры и больницы. Дед моего мужа был одним из тех, кого приметил Манташев. Он учился в Париже, потом вернулся и работал в больнице своего, как теперь говорят, спонсора.

Пожилая женщина рассказывала так интересно, что Алина на некоторое время позабыла, зачем находится в палате: низкий, глубокий голос Нубар Зебетовны как будто гипнотизировал ее.

— А что потом случилось? — спросила девушка. — После революции?

— Да ничего особенного, — пожала плечами пациентка. — Он же был медиком, а республике требовались квалифицированные врачи. Овсеп Багратович был обласкан новой властью. Ему не пришлось уезжать из страны, как многим его современникам, приспосабливаться к чуждому образу жизни… Я всегда говорила моему любимому внуку, что овцы должны жить с овцами, а козы — с козами!