* * *

В ее расписании теперь появились трехчасовые прогулки с коляской в любую погоду, которые они совершали поочередно с мужем. Работу приходилось как-то увязывать с этим важным делом. Бублик рос на радость всем и не особенно страдал от болезней. Незаметно прошла зима. В мае мама решила ребенка окрестить в ближайшей церкви в старинном парке «Покровское-Стрешнево». Но, к сожалению, в тот выходной день от наплыва желающих крестить детей в маленькой церкви случилось столпотворение.

Малыши верещали на все голоса, батюшка, какой-то слишком продвинутый, разучивал хором с родственниками младенцев слова, которыми им следовало сопровождать обряд крещения, и еле сдерживался, чтобы не обматерить их за бестолковость, зрители щелкали камерами (что запрещалось), кругом царила суета. Крестные родители, Юля и Саша, по очереди держали надрывающегося от крика Бублика. Наконец служители притащили ведро горячей воды и стали ее заливать в купель, разбавляя холодной. Дверь без конца открывалась и закрывалась. Ведь еще май на дворе! Простудят ребенка! Наконец Бублика окунули в купель (хорошо, что он был в очереди первым, еще заразу бы какую подцепил от других детишек!), и батюшка понес его вокруг алтаря, произнося молитву. Внезапно Бублик перестал орать и заулыбался, с любопытством разглядывая сопливую барышню в бантах за спиной батюшки, которая сидела на руках у своей мамы в ожидании обряда и строила ему глазки. Роман, не успев начаться, быстро закончился – Бублика передали родителям, но он продолжал озираться в поисках заветных бантов.

В начале июня Бублик с мамой прибыли на дачу. Дедушке и бабушке пришлось в срочном порядке все там подготовить, чтобы обеспечить безопасность человеку одиннадцати месяцев от роду. Ребенок уже лихо ползал, спать днем не желал и требовал неусыпного внимания. Дед соорудил ему качели, и это стало единственным местом, где на Бублика снисходило умиротворение, позволяя его нянькам немного расслабиться. В конце июня всей семьей отметили день рождения Бублика – он задул на торте свою первую свечку и в тот же день… пошел! Что тут началось! Вся наличная родня бегала за ним с грацией горилл, едва поспевая перехватывать его шаловливые ручки у дверцы горящей печки или водопроводной пластиковой трубы, которую ему очень нравилось выдергивать из переходника. А входная дверь и по сей день стоит без уплотнителя, который Бублик с завидным упорством отрывал всякий раз, как только дед его приклеивал. Даже в кровати его нельзя было теперь оставить ни на минуту: он быстро научился преодолевать этот «забор» и тихо подкрадываться сзади, заставая взрослых врасплох.

И опять она целыми днями бегала с этажа на этаж, укачивала, кормила, готовила, убирала, «сглаживала углы»… Все это время ребенок спал с ней рядом на первом этаже, и каждую ночь ей приходилось вскакивать, вынимать его из кроватки, приучая писать в горшок, а не в постель, или укрывать, или просто укачивать на руках. В середине августа мама Бублика уехала в Москву собираться в отпуск. Они планировали отдохнуть пару недель в Испании, поручив Бублика бабушке, с чем та и согласилась (как сыну откажешь?). Отъезд намечался на последние дни августа. Не очень удобное время для нее: муж выходит на работу, и все тяготы достанутся ей одной. Но сыну дали отпуск в это время… что поделаешь.

Но как всегда: где тонко, там и рвется. Три ударных месяца на даче не прошли для нее даром: 29 августа вечером у нее случилось сильнейшее головокружение. В этот день муж «взял» на себя Бублика, дав ей возможность поваляться днем перед телевизором. Казалось бы, она отдохнула, поговорила с сыном, позвонившим из Испании, сказала ему, что у них все в порядке. Но вечером вдруг почувствовала головокружение, такое, какое бывало в молодости после не в меру дружеских застолий, когда потолок буквально плясал над головой. А сейчас-то что? Может, душно стало от жарко натопленной печки? Она поднялась на второй этаж и прилегла на диван. Становилось все хуже. Внезапно ее охватил какой-то страх, прежде неведомый. Никогда раньше она даже не помышляла о вызове скорой помощи, тем более на даче. Она спустилась вниз и попросила мужа:

– Все. Беги к Елене Ивановне, со мной что-то не то…

– Ты что? Уже почти ночь на дворе, – удивился он, но, взглянув на нее, замолчал и, отдав ей ребенка, ушел.

Вскоре он вернулся с их дачной подругой, заместителем главного врача местной больницы. Елена Ивановна принесла с собой лекарства и, измерив давление, сделала неутешительный вывод:

– Все очень серьезно, давление 160х100 (никогда еще такого не было!) слишком для вас высокое, вертебро-базиллярная недостаточность на фоне обострения шейного остеохондроза, слабые сосуды, угроза инсульта… Срочно в больницу.

Она дала ей выпить какие-то таблетки, написала на бумажке, что и в какой последовательности принимать. Бублик разрывался от рева в руках деда, который в ужасе не знал, что делать. Ребенок брыкался на руках и у Елены Ивановны, пытавшейся его успокоить, визжал и просился к бабушке. У нее под боком он, бедняга, заплаканный, голодный и немытый, вскоре уснул. Елена Ивановна, понимая, что в больницу ее отправлять нельзя (ребенка-то куда девать, деду надо на работу), велела звонить в любое время дня и ночи и докладывать обстановку. В крайнем случае, Бублика возьмет ее дочь, у которой такой же ребенок. Где один, там и два. Вскоре подействовали лекарства, и она задремала.

На следующий день ей вроде стало легче, но оставались жуткая слабость и нежелание двигаться. Она не стала больше пить таблетки – и к вечеру ей опять сделалось худо. Мужу нужно ехать в Москву – заседание кафедры перед началом учебного года. Но причина не только в этом: ему срочно надо «снять стресс», иначе «поедет крыша». Они с Бубликом остались одни. Завтра обещала приехать сводная сестра на три дня помочь. Но этот день и ночь и еще полдня надо как-то пережить. Бублик перебрался спать в коляску – ей так было легче его укачивать и вывозить на веранду. Хорошо, что хоть еда была еще вчера приготовлена, оставалось только разогреть. Сознательный ребенок вел себя тихо, не скандалил и не брыкался. На руки она старалась его не брать – боялась уронить. Сильно болела голова и подташнивало. Держалась на ногах только страшным усилием воли.

После работы забежала Елена Ивановна, измерила давление, принесла еще лекарства и посоветовала срочно вызвать сына.

– Вы даже себе не представляете, как рискуете, – вздыхала она. – Я-то их вижу каждый день в больнице… – продолжала Елена Ивановна, старательно избегая слова «инсульт». – Иногда думаешь, уж лучше бы сразу… Ну, поплачут немного близкие, зато избегут неизвестно скольких лет мучений…

И все же врач в ней взял верх:

– Так. Не раскисать, все образуется. Как только у вас заберут ребенка, немедленно ко мне в больницу, будем выхаживать. Помирать нам с вами нельзя – еще внуков надо до их пенсии дотянуть, – пошутила подруга.

Вечером, можешь не можешь, надо хоть как-то искупать ребенка. Обычно они ставили ванночку на кухонный стол – так было удобнее, не нужно сильно наклоняться. Но сегодня она на это не решилась. Поставила ее на пол, налила согретой в чайнике воды, раздела ребенка и, стоя на коленях, стала его мыть. Самое главное – подняться потом на ноги и вытащить из ванночки довольно увесистого Бублика так, чтобы от напряжения не потерять сознание. Она специально кусала губы, думая, что пока чувствует боль, ничего не случится. Дорогу до постели они с Бубликом благополучно одолели. Переодев ребенка, она побрела на кухню все убрать и приготовить ему еду. Теперь – пережить бы ночь. Умереть никак нельзя – беспомощный ребенок останется один. Днем все же Елена Ивановна всполошится, не дозвонившись, и пришлет кого-нибудь проведать, да и сестра к вечеру обещала приехать. А ночью… Они спали вместе, бабушка и внук – так, в случае чего, ребенок не сразу напугается.