— Ой, да нужна ты мне, — хихикнул Стас, сонно моргая; он не напугался и не проникся. — Убьете! Вот ляпнула! Я за свою жизнь кошки с воробьем не убил. Ты чего, Эльза? Кстати… Ты ведь станешь молчать, так?

Она кивнула, с силой стискивая зубы. Ее мозг снова запротестовал сомнениями. В который раз за последние полгода.

А вдруг это не он?! Вдруг это не тот дядечка, который посадил ее Сонечку в черный джип тем роковым вечером?! А кто тогда, кто??? Кто еще из обитателей этого загадочного страшного места может быть причастен??? Все остальные вполне нормальные, адекватные люди. Только этот позволяет себе подобные мерзкие шалости в ее присутствии. Никто больше ни разу не коснулся ее пальцем. Никто! Только этот урод. Но…

Он таким безвольным кажется, таким мягкотелым. Представить его со стиснутыми пальцами на безвольной девичьей шее практически невозможно, и с ножом, кромсающим нежную плоть, тоже.

Тогда кто вместо него?! Кто??? Это он был за рулем машины, которая подвозила Сонечку в тот вечер. Очевидцы свидетельствовали, называли номер машины, описывали приметы, но Стас отбрыкался, спрятавшись за частоколом из спин адвокатов.

— Я высадил ее за два квартала от того места, где подобрал! — верещал он на допросах. — Она могла еще к кому-то пересесть! У меня есть алиби!!!

Алиби, в самом деле, потом сыскалось. От Стаса отстали. И все, больше ни одного подозреваемого. Ни единого. А девушки продолжали пропадать темными вечерами. А потом продолжали находиться мертвыми, истерзанными.

— Мы делаем все, что можем, — отводил от нее растерянный взгляд один из оперов, кажется, Мельников была его фамилия. — Но ни единого следа, ни единого!

— Зачем вы отпустили этого урода?! — плакала, скорчившись на стуле перед ним, Лиза. — Я уверена, это он! Я уверена!!!

— Гражданка Сорина, успокойтесь, прошу вас. — Он неуклюже совал ей в руки бумажный носовой платок. — Успокойтесь… У нас нет доказательств его причастности. Он просто подвез вашу подругу и все. Потом его видели десятки людей в окружении его семьи. Он ужинал тем вечером потом в ресторане, понимаете?

— Он мог ее спрятать, а потом… Надругаться и убить! — спорила она до хрипоты.

— Мог, но я… Я не могу этого доказать. Не могу! — Его руки раз за разом безвольно падали на стол.

— Понятно! Мне все понятно! Если бы это была ваша родственница или девушка, вы бы тогда все сделали, все! Вы бы из этого урода всю правду вытрясли! Вы бы есть, пить, спать перестали, лишь бы поймать этого урода. Но я вам докажу! Докажу, что это он!!!

После этих слов она больше ни разу не видела этого парня. Она уволилась с престижной должности в процветающей компании, немного упростила свою внешность и гардероб и постучалась в двери дома, где жил этот монстр. Постучалась и попросилась на работу. Сначала ей ответили, что персонал им больше не нужен. Но она согласилась работать за еду и крышу над головой первое время, и ее взяли.

Прошло полгода…

Почти сто восемьдесят дней, а она ни на шаг не приблизилась к разгадке. Иногда казалось, как вот теперь, что он сорвется и проявит себя, что его мерзкая преступная похоть вырвется из-под контроля, и он потащит ее в свою нору. Но через минуту урод становился ленивым, сонным и практически безвольным. В такие минуты его самого можно было тащить куда угодно.

— Эльзочка, ты ведь будешь молчать, так? — Стас сделался жалким, просящим, трусливым. — Ты ведь даже не намекнешь никому, чем мы с тобой тут занимались, нет?!

Мы с тобой??? Она чуть не плюнула ему в его мерзкую харю, но вместо этого просто качнула отрицательно головой и шагнула к двери.

— Спасибо, Эльзочка, спасибо, малышка, — шепнул он ей в спину. — Боже, какая же ты сочная, какая аппетитная. Какая же у тебя попка, а пяточки…

Что он натворил??? Что наделал??? Сломал свою жизнь! Прикончил ее собственными руками! Он…

Идиот, господи, какой же идиот! Разве стоило ради прекрасных глаз обычной шл…хи так все коверкать?! Зачем надо было ставить на кон свою удачу, все положение ради ее одобрения?! Да она же…

— Она шл…ха! Просто шл…ха! Таких много, их сотни, тысячи!

Он глянул в зеркало, висевшее над камином. В нем отразилось его измученное небритое лицо, взлохмаченные волосы, больные глаза.

— Как ты мог?! — спросил он сам у себя. — Как ты мог так поступить с собой???

Тут же взгляд пополз по дорогой, модной комнате, обставленной с аукционов, как и все остальные в его доме, кроме одной.

Он со стоном выдохнул и схватился руками за голову. Нужно было принимать решение. Единственно верное, от которого зависит вся его дальнейшая жизнь и карьера в том числе. Он всегда был мастером принимать решения, потому и взлетел так высоко и так быстро. Но теперь…

— Владимир Сергеевич, — в дверь осторожно стукнули, и та чуть приоткрылась. — Владимир Сергеевич, она кричит!

— Ванька, сгинь! — рявкнул Владимир и снова с тоской заглянул в зеркало.

Дверь тихо прикрылась, но Ванька остался за ней. Остался ждать, когда схлынет гнев хозяина.

Ванька был его правой, левой рукой, легкими, желудком, организмом всем, помощником, денщиком и еще бог знает кем. Подобрал он его в сильно помятом состоянии после одного из боев без правил. Парня, поиспользовав, вышвырнули вон в буквальном смысле. В заказном бою Ваня играл роль подставного, вот и выкинули его за городом на свалке, как кусок мяса. Его хозяева сильно надеялись, что парень не выживет. А он выполз на дорогу, где его и подобрал Черных Владимир Сергеевич. Подобрал, довез до больнички. Наутро наведался туда и выслушал неутешительный прогноз.

— У парня отбиты почки, легкие, разрыв селезенки, вытек глаз и поломаны ноги в трех местах. Жить будет, но инвалидность обеспечена, — поцокал языком оперирующий хирург.

Потом принял из рук Владимира приличную сумму и проговорил с улыбкой:

— Но сделаем все, что в наших силах.

Внутренности и конечности Ивану подлатали. Глаз протезировали. Но вот с душой у того сделалось что-то неправильное. Он вдруг решил, что всю свою оставшуюся калечную жизнь должен посвятить служению своему спасителю и благодетелю.

— Меня больше нет, — изрек он мрачно, стоя перед Володей на коленях. — Я ваш раб, Владимир Сергеевич. Вы можете делать с моей жизнью все, что угодно.

— Ванька, дурак ты. — Черных с жалостью смотрел в искореженное травмами лицо. — Что мне с твоей жизнью делать-то прикажешь?

— Распоряжаться. Моей жизни больше нет, она в прошлом, — просто ответил тот. — Но для начала в той прошлой жизни мне нужно завершить кое-что.

Ванька пропал и отсутствовал неделю. Потом молча явился, поселился у него в цокольном этаже в крохотной комнатке рядом с котельной. И стал служить ему верой и правдой. Лишь спустя пару лет Черных узнал, что Ванька без лишнего шума и преследований похоронил всех своих обидчиков. Сделал это так грамотно и не наследив, что его даже ни разу не дернули на допрос в качестве возможного подозреваемого.