азота. Сначала меня смущало, что отвечаю только для учительницы. Мои «выступления» проходили под разговоры и смех на задних партах. Разумеется, это возмущало, бесило… а потом привыкла, и стало все равно. И, как ни странно, это начало срабатывать.

Где-то через месяц я поймала на себе первый взгляд своего кумира… Потом еще один. Вроде рассеянный, но с какими-то проблесками изумления, что ли. При моих ответах его шутки прекращались. И он сам замолкал. Пару раз даже цыкнул на свою свиту.

И вот неожиданно случился прорыв. Он сам подошел и попросил тетрадь. Списать домашку по алгебре. Правда, обратился ко мне «Катя», да и потом вернул тетрадь не мне, а подруге. Видимо, все же еще нас с Наташкой путал… Но это был прогресс!

Приближалось Восьмое марта, а вместе с ним и «мероприятие года» – дискотека в школьной столовой, которую совет старшеклассников с боем отвоевал у «корпоративщиков». Видимо, это и сподвигло меня на вторую попытку смены имиджа. Снова вспомнила, что я серая мышь и мне требуется улучшайзинг. Отсидев дома неделю с традиционным конъюнктивитом и решив, что лимит плохого на этот год уже исчерпан, – исследовала перед зеркалом свой образ и пришла к выводу, что менять придется многое.

Как раз накануне случайно увидела в руках своего божественного одноклассника журнал с портретом Сиси Кэтч. Мальчики обсуждали ее в весьма положительных тонах и даже хотели жениться на этой диве… ну либо пригласить на шашлыки и пивко. Я решила стать такой же. С ворохом кудрявых волос, дерзким взглядом хорошо подведенных глаз и большой грудью, стыдливо распирающей обтягивающую маечку до пупка.

По пути из школы купила кочан капусты, твердо пообещав себе съедать в день по половине. В надежде на то, что к Восьмому марта и дискотеке из моего нулевого что-то вырастет. Ну а если еще не вырастет – заменим ватой. Пока идет процесс формирования пышного бюста, следовало заняться волосами и глазами. Памятуя о не особо удачном опыте с тушью-плювалкой, было расстроилась, так как импортная стоила кучу денег. Но выручила верная подруга Наташа, пообещав перед дискотекой взять у мамы итальянскую тушь «PUPA» в красном флакончике с зеркальцем и карандаш для подводки. Вопрос с глазами был закрыт. А вот волосы напрокат взять было невозможно. Требовался серьезный и профессиональный подход, который бы полностью отвечал современным тенденциям моды. А именно – «мокрая химия».

Для тех, кто не знает, что это такое, в силу юного возраста или, наоборот, старческой амнезии – краткий экскурс в мир гламура и красоты конца восьмидесятых. Помните группу «Europe»? Если не помните – то «Google» вам в помощь. Посмотрели? Вот. По мальчику-солисту сходила с ума половина девочек постсоветского пространства. Вторая половина сходила с ума по прическам этого коллектива. Понятно, что кудряшки и пышность музыкантам достались не от природы, а возникли с помощью хитрых манипуляций парикмахеров. Эти манипуляции в наших салонах назвали странным словосочетанием: «мокрая химия». Проще – это салонная завивка, позволявшая превратить блестящие прямые волосы в «баран» минимум на два-три месяца, а вернее, на все время, пока не отрастут новые. Из минусов – химические вещества, которыми обрабатывали прическу, портили качество шевелюры напрочь, превращая ее в сухую солому. Но кто об этом думал? Когда была возможность стать крутой и надолго? И всего за одно посещение парикмахерской и за небольшую сумму в рублях?

Вернее, мне это так казалось. Пока не зашла в ближайший салон красоты и не узнала цену. Мама дорогая! Двадцать пять рублей! Это как сейчас десять тысяч. Не меньше. Правда, ближайший к школе салон был с элементами свеженького евроремонта и позолоты, что внушало серьезные подозрения в том, что цены тут завышены. Надо было искать дешевле. В те времена без Интернета маркетинг осуществлялся исключительно пешим способом. За несколько дней я обошла все пять парикмахерских и салонов города Железнодорожный и сделала неутешительные выводы: за мою длину волос дешевле двадцати пяти рублей никто не брался. А у меня было отложено только десять. Ну еще два могла выпросить у папы без долгих выяснений, зачем ребенку понадобилась такая неимоверно большая сумма.

На самом деле в прейскурантах парикмахерских «мокрая химия» оценивалась рублей в пятнадцать – двадцать. Но когда мастера разглядывали и щупали мою шевелюру – ценник сразу вырастал чуть ли не в два раза. За «сложность». Мастера цокали языками, говорили, что мне очень повезло с такими густыми и чуть вьющимися волосами, и просили не трогать «красоту». Какая, к черту, красота? Если не позволяет сделать модные спиральки бюджетно?

До дискотеки, на которой просто обязана была покорить сердце Миши, оставалась какая-то пара недель. И я уж было совсем сникла и собиралась в гости к бабушке, порыться на антресолях в поисках бигуди, как меня опять выручила Наташа.

Она на тот момент тоже страдала от неразделенной любви к какому-то десятикласснику и полностью поддерживала мои начинания, предполагая позже пойти по моим стопам. Если опыт улучшайзинга окажется удачным и принесет плоды. Поэтому подруга также занималась маркетингом в этой сфере. И вот наконец повезло.

Какая-то дочь подруги ее матери недавно закончила парикмахерское ПТУ и готова была сделать мне вожделенную «мокрую химию» за вменяемые двенадцать рублей.

Порывшись по карманам папы и по дну маминой сумки, я как раз наскребла недостающую сумму. И еще тридцать копеек на электричку. Потому что за волшебной химией предстояло ехать аж две остановки. В Салтыковку.

На следующий день, зажимая в руке бумажку с именем мастера и адресом парикмахерской, я продиралась сквозь вещевые ряды Салтыковского колхозного рынка. Салон с названием «Мечта» находился где-то за ними.

Кстати. Колхозный рынок в Салтыковке был в те времена просто культовым местом для модников Москвы и Подмосковья. Боско де Чильенжи и «Садовод» в одном флаконе. За бабками с редиской и южанами с пирамидками вощеных фруктов тянулись неисчерпаемые ряды челноков и кооперативщиков. На ветру развевались плиссированные юбки и кофты из люрекса. Из каждой палатки с кассетами и плакатиками звезд орала музыка. На любой вкус. Хочешь – тебе Юра Шатунов, хочешь – Шуфутинский. Палаточники были люди глухие и/или не жадные. Вставай к любой палатке и слушай бесплатно, что заблагорассудится. У входа на рынок блестели лаком вишневые «девятки» и тонированные «шахи» наиболее удачливых торговцев фруктами, музыкой и люрексом. Парикмахерская «Мечта» тоже, видимо, была культовой – ведь в ней делали супермодную химию по демпинговым ценам, и можно было полностью преобразиться всего лишь за один визит на этот волшебный колхозный рынок, в этот оазис люкса и красоты.

И вот,