Ну и первой, па кого они оба наткнулись, была небезызвестная Оливия Уэст, жеманная и громогласная, как и всегда.

– О, Том! – воскликнула Оливия и бросилась к Тому, не то с объятьями, не то с поцелуями, да так рьяно, что Кэт отступила на пару шагов, чтобы этим ураганом ее не отбросило далеко за пределы просторного помещения. – Так, так… – многозначительно проговорила женщина и оценивающе посмотрела на Кэт, а затем любезно – на Тома, который внял ее увещеваниям. – Отлично. Идем, здесь все только тебя и дожидались… Вижу, вы не тратили зря свое время, – вновь переключилась она на Кэт и уколола ее ледяным взглядом, после чего испустила смешок, желая выдать угрожающий тон за шутку. – А цвет волос вам придется изменить, милочка. Он слишком банален. Где вы вообще делаете прически? Форменная провинциалка… Никто не поверит, что тебе такая могла приглянуться.

– Я бы на твоем месте не был столь категоричен, Лив. И не могла бы ты делиться своими соображениями на тон ниже, – не без желания поддеть Оливию, пробурчал Том.

– Мое единственное соображение, которое стоит того, чтобы его высказать, касается сомнения, что кто-либо поверит, якобы Томас Рассел мог остановить свой выбор на малообразованной простушке. И это после Сандры! Абсурд!

– Ну, это уж не твоя забота, дорогая, – тихо произнес Том.

Своими сбивчивыми разглагольствованиями Оливия добилась лишь того, что восстановила Кэт против себя.

– Мне ужасно хочется остаться, – вновь затараторила Оливия Уэст, – но будет правильнее, если я уйду. До меня дошло, что и Малколм собирается быть, а он сейчас в опасном настроении. Не хотелось бы раздражать его… А ты, куколка, отработай-ка свои деньги на совесть, – с демонстративным презрением обратилась она к Кэт.

Девушка яростно сузила зеленые глаза, но, похоже, без особого эффекта. Оливия находилась в некоем подобии не замутненного никакими сомнениями самодовольства, в котором пребывала от самого своего появления на свет. Женщина излучала феноменальное нахальство, суть которого Кэт была не в состоянии уразуметь, равно как и не имела навыка отбривать такую бесцеремонность.

– Вообще-то, мадам, все не так, как вы думаете, – только и сказала она, с вызовом посмотрев на Оливию.

Затем Кэт перевела взгляд на Рассела, давая тому понять, что она уже играет свою роль по уговору вне зависимости от того, кто перед ней, и рассчитывает на его аккомпанемент.

Том понял партнершу правильно. Властно обняв за талию, он приковал ее губы к своим губам и под громкое «ах!» Оливии запечатлел смачный поцелуй.

– Кэт имела в виду это! – аппетитно пояснил он раскрывшей от удивления рот женщине.

Его ладонь поглаживала спину Кэт, тогда как планировавшая удалиться Оливия Уэст решила привести свое намерение в действие и направилась к выходу. Она еще раз звучно фыркнула, когда уже в дверях, обернувшись, увидела, как ее мнимый любовник вновь склонился к губам белокурой журналистки.

– Тебе не кажется, что ты злоупотребляешь ситуацией? – спросил девушку газетный магнат.

– Но это была целиком твоя идея, – принялась взволнованно возражать Кэт. – Я и не собиралась целоваться с тобой, – гневно добавила она.

– Так вот откуда такое бурное сопротивление, – насмешливо заметил Томас и притиснул ее к себе.

– Ты хотел, чтобы я играла роль, вот я ее и играю. Как еще должна вести себя твоя девушка, если ты изъявил желание ее поцеловать? – деловито осведомилась Кэт.

– Все верно, дорогуша. Никогда не следует упускать свой шанс.

– Ты, должно быть, очень высокого о себе мнения, если искренне так считаешь! Да не будь между нами такого соглашения, я бы и не посмотрела в твою сторону, – резко отпарировала она.

– Отлично! Значит, это чистое партнерство и не более того? – хладнокровно поинтересовался он.

– Вот именно, не более того! – решительно подтвердила Кэт. – Кстати, почему мадам Уэст упомянула о каких-то деньгах? Ты что, и впрямь намерен платить мне?

– А тебе эта идея не кажется удачной?

– Она представляется мне в высшей степени оскорбительной!

– Тогда я очень рад, что не высказал ее… Ну, так можем мы теперь отравляться в комнату для приемов? Обещаю, что это не займет много времени, я постараюсь как можно скорее разобраться со всеми формальностями и предоставить гостей самим себе.

Томас Рассел высоко ценил симпатии горячих красоток, знойных, загорелых, раскованных. Но те, кто всерьез увлекали его, были холодны и бесстрастны. Он любил женщин сдержанных, самодостаточных, живущих своим умом, которые при этом не кичатся своими бесспорными достоинствами. Он любил таких, как его покойная жена. По его представлениям, Сандра была идеальной женщиной. И до самого последнего дня она оставалась неразгаданной, достойной благоговейного обожания.

С момента их знакомства Сандра казалась Тому далекой и прекрасной звездой, и ближе ему она так и не стала. Между ними не происходило яростных вспышек страсти. Их любовь протекала мерно, как полноводная река. Равно как и конфликты, которые они стремились разрешать встречно, не доводя до абсурда мелкие недоразумения, искали компромиссы, не всегда успешно, но с присущей обоим серьезностью. Они были зрелыми людьми не только в профессиональных сферах, каждый в своей, но также и в построении совместной жизни. И такой подход обязан был увенчаться успехом, но этому, к прискорбию Тома, не суждено было случиться.

Он был не в состоянии спокойно вспоминать о той, которую потерял. Любое новое знакомство с привлекательной девушкой возбуждало в нем безотчетное желание сравнить и убедиться, что таких, какой была его возлюбленная, больше не существует, что никто и в сравнение с ней не идет. Его неизменно охватывала и гордость за то, что он обладал таким сокровищем, и тоска оттого, что прошлое ушло безвозвратно.

И это прошлое с каждым днем становилось все более и более идеальным и мифическим. Том уже не вспоминал трений и разногласий, которые случаются в каждой семье, в особенности если каждый в супружеском союзе предан своему призванию, что часто идет вразрез с представлениями об общей жизни.

Теперь он винил только себя в том, что мало внимания уделял любимой и неоправданно много – своей работе. Гибель Сандры представлялась ему финалом отчуждения, которое началось задолго до трагической развязки, и казалась теперь не несчастным случаем, а закономерным исходом – следствием его ошибок, неправильно расставленных жизненных приоритетов.

Томас не упивался самобичеванием, не смаковал свои переживания. Эти субъективные представления сложились в его сознании сами собой по прошествии времени.

Когда Том и Сандра были вместе, он с удовлетворением отмечал, что жена и чувства к ней не повергают его в смятение. Он отдавал себе полный отчет обо всем, что происходит в их отношениях, его не рвали на части сомнения, подозрения и тем более ревность. Все виделось ему контролируемым. И это тоже было идеальным.