что слесарю-сантехнику может понадобиться заменить кран в хозяйской ванной.

Зато я изучила все календари с австралийскими пожарными, которые только смогла найти. И пришла к выводу, что мой — мой! — пожарный вне конкуренции. Нет, они, конечно, поголовно милые и няшные, но дай Артему в руки котика, он уделает их всех в доли секунды. Еще вспышка фотокамеры погаснуть не успеет.

Чем ближе к выходным, тем неспокойнее у меня на душе. Объяснить не могу, но живу ожиданием, словно к свиданию готовлюсь.

И предчувствие меня не обманывает. В конце недели раздается звонок.

— Аля, Алечка, выручай! — Янка шумно дышит в динамик. — Меня в Турцию зовут по горящей путевке. Такой парень, просто аррр...

— Что за парень? — не могу сообразить, но подруга уже перебивает.

— Потом расскажу. Мы только познакомились.

— Так лети, я тебе зачем? Чем я тебя могу выручить? Денег у меня нет, если ты хотела одолжить. Хочешь, я спрошу у бабушки?

Она мнется, затем говорит неуверенно.

— Да нет, тут дело не в деньгах. Помнишь, мы к дядьке моему ездили на прошлой неделе? Ты не могла бы завтра к нему съездить? Поубирать, ну как мы с тобой в прошлый раз убирали? Ты понимаешь, эти старики... Он как узнал, что я улечу и не смогу присмотреть за домом, так расстроился. Если ты откажешься, мне придется отказаться от Турции.

Сердце делает кульбит и падает вниз, замирая.

Артем. Я его увижу. Увижу же?

Не в силах вымолвить ни слова лишь утвердительно киваю.

— Ну что, Аль, ты согласна? Выручишь? — нетерпеливо переспрашивает Янка и я сиплю в трубку:

— Да, да, конечно. Конечно, я согласна, Янка!

* * *

Едва доживаю до субботнего утра. Бабушке честно говорю, что еду в дом Янкиного дядьки, забывая уточнить, что еду одна, без Янки.

— Что за мода у чужих людей толочься, — ворчит бабушка, — как будто у вас своего дома нет.

Я благоразумно полмалкиваю, и она выдает мне пакетик с бутербродами.

— Возьми. Нечего людей объедать.

Тут я с ней полностью согласна, мне самой неловко, что мы хозяйничали у дядьки в морозилке. Но Яна своему дяде племянница, ей можно. А я ему кто?

Подруга заезжает с утра, выдает ключи, дает деньги на дорогу и объясняет, как снять и поставить дом на сигнализацию.

— Ты только смотри, не перепутай код, — говорит на прощание, — а то там полный двор охраны набежит.

— Постараюсь, — обещаю я.

Я уже с сумкой, чтобы не возвращаться. Пусть бабушка думает, что мы едем с Янкой, ей так будет спокойнее.

С сигнализацией справляюсь без труда — я видела, как это делала Яна. За неделю тут совсем немного набралось пыли, видно, что в доме никто не живет.

Но я все равно добросовестно протираю все имеющиеся поверхности салфетками для уборки, затем прохожусь по дому с пылесосом. И сияющую сантехнику тоже чищу. Пусть Янкин дядя не переживает, пожилым людям ни к чему лишние волнения.

Вместе было быстрее, одна я вожусь дольше, чем в прошлый раз. Хорошо, что бабушка положила бутерброды. Когда я заканчиваю уборку, чувствую себя голодной как волк.

Нахожу чай, завариваю себе в чашке и съедаю бутерброды все до последней крошки. А я еще отказывалась их брать!

Переодеваюсь в купальник и иду к бассейну, а у самой сердце колотится так сильно, что хочется прижать его рукой. Кажется, оно вот-вот выпрыгнет наружу.

Заглядываюсь на соседний участок, но там никого не видно. И не слышно.

А я, дурочка, надеялась, что он меня ждет. И думает обо мне каждую секунду. Как я о нем.

Сажусь на шезлонг, как тут из-за забора доносится жалобное мяуканье.

Глава 5

— Кис-кис-кис, — зову и прислушиваюсь.

— Мяу, — отвечают мне сверху. Вглядываюсь в крышу соседского дома на участке, где работал Артем, и вижу маленького черного котенка.

— Что, малыш, — спрашиваю его, — залез, а слезть не можешь? Кис-кис, иди сюда, кис-кис!

Но котенок топчется лапками по самому краю крыши и мяукает еще громче. От его плача у меня сердце разрывается, только как попасть на соседний участок?

Очевидно, что через калитку. Выхожу из двора, подхожу к соседским воротам и добросовестно звоню в звонок. Ни звука. Долго стучу кулаком и даже несколько раз ногой. Не помогает.

Тем временем котенок продолжает душераздирающе мяукать, и я возвращаюсь во двор. Обхожу его по периметру, вдруг у Янкиного дяди припасена лестница?

Лестницы нигде не видно. Может, он ее прячет в гараже или в подвале? Но все технические помещения заперты, а ключи у меня только от дома. Придется обходиться тем, что есть под рукой.

Выношу из кухни круглый обеденный стол и два стула. Выношу — громко сказано, я его толкаю перед собой, потому что стол тяжелый. Чтобы он прошел в двери, снимаю защелку и открываю обе створки.

Двигаю стол к забору, на него ставлю стул, сверху еще один. Надежность сооруженной пирамиды оставляет желать лучшего, но выбор у меня небольшой. Если не сказать, что он отсутствует вовсе.

Влезаю на стол, затем, цепляясь за зазубрины, осторожно взбираюсь по стульям на забор.

Он высокий, метра два. По крайней мере, выше меня, а я метр семьдесят. Но прыгнуть можно. Прыгаю, стараясь приземлиться на все четыре конечности. Здесь земля, не асфальт, так что я не ушиблась. Правда, примяла какие-то растения, но надеюсь, они отойдут.

В любом случае, котенка жальче.

Он видимо чувствует, что спасение близко, орет как ненормальный. Оглядываюсь, может здесь найдется лестница?

У хозяина Артема с организованностью получше. Небольшая стремянка стоит на заднем дворе, а мне как раз сюда и надо. Так проще забраться на крышу. Но стремянка низкая, мне бы ее на что-нибудь примостить.

Обвожу взглядом двор, вдруг это что-нибудь попадется на глаза. На глаза попадается тележка, которую возил Артем. Подтаскиваю тележку к крыше, ставлю в нее стремянку и лезу вверх.

Подбираюсь к самому краю, тяну руку и зову:

— Кис-кис-кис. Давай сюда, прыгай, малыш. Я тебя поймаю.

Но котенок испуганно пятится, и я лезу выше, сначала балансируя, затем цепляясь за край крыши. Зато теперь могу рассмотреть, что у котенка белые лапки, грудка, пятнышко на лбу и кончик крошечного хвостика.

— Не убегай, иди ко мне, я пришла тебя спасать, — уговариваю животное, но малыш мне не доверяет и