— Тиу Лукас!

Луна подбегает к нему и обнимает за ноги. Конечно, дядя Лукас должен был оказаться рядом с музыкой. Он разговаривает с иммигранткой, которая подала Луне мясо. Теперь у нее в руках поднос с синими коктейлями. Луна помешала дяде. Он лохматит ее темные вьющиеся волосы.

— Луна, беги дальше, корасан. Хорошо? — Он разворачивает ее легким прикосновением к плечу. Удаляясь, девочка слышит, как он говорит официантке: — Моему сыну больше не следует подавать алкоголь. Понятно? Я не допущу, чтобы он напился и повел себя нелепо перед всеми. Сам по себе пусть делает что захочет, но я не позволю ему опозорить семью. Если возле него за весь остаток вечера окажется еще хоть капля, я отправлю вас всех обратно в Байрру-Алту клянчить бывший в употреблении кислород и пить мочу друг друга. Ничего личного. Пожалуйста, донеси это до своего начальства.

Луна любит дядю Лукаса — то, как он разговаривает с нею на ее языке, его маленькие игры, его фокусы и шутки, которые они делят между собой, но бывают моменты, когда он делается высоким и далеким, уходит в другой мир, суровый, холодный и недобрый. Луна видит, как иммигрантка бледнеет от страха, и ей ужасно жаль эту женщину.

Ее хватают чьи-то руки, подымают высоко, подбрасывают в воздух.

— Приветик, анзинью!

И ловят, когда она падает, точно перышко; ее платье с пионами поднимается, закрыв лицо. Рафа. Луна прижимается к отцу.

— Ну-ка, угадай, кто только что прибыл? Тиа Ариэль. Пойдем разыщем ее? — Рафа сжимает руку Луны, и девочка энергично кивает.

Ариэль Корта в своем убийственно шикарном платье из коллекции Баленсиага-1958 переходит со станции в большой сад Боа-Виста. В лунной гравитации слои ткани на юбке кажутся невесомыми, как цветочные лепестки. По толпе гостей проходит шепот. Ариэль Корта! Все уже знают про дело Альяум против Филмус. Луна вприпрыжку подбегает к своей тиа. Ариэль подхватывает племянницу на лету, кружит, и Луна вопит от восторга. Вот прибывает ее мадринья, Моника. Сердечные объятия, поцелуи. Аманда Сунь, жена Лукаса. Лусика Асамоа, мать Луны. Сам Рафа подхватывает сестру и поднимает так, что она умоляет его быть осторожнее с платьем. Его другая око, Рэйчел Маккензи, в Царице Южной с их сыном Робсоном. Она не появляется в Боа-Виста. Ариэль рада, что Рэйчел здесь нет. Между ними идет разбирательство, и Маккензи таят обиды. Следующий — сам юный лунный бегун. Лукасинью неловок, неуклюж со своей тиа, чего никогда не случается, когда он с друзьями. Пальцы Ариэль на мгновение задерживаются на его «Доне Луне», привлекая взгляд Лукасинью к точно такому же значку на корсаже адвокатессы: «Вообрази меня голой, покрытой инеем, бегущей по обнаженной лунной поверхности».

Дальше верные семейные работники: Элен ди Брага, финансовый директор — она постарела с того раза, когда Ариэль Корта в последний раз бывала в Боа-Виста, — и старый честный Эйтур Перейра, глава службы безопасности. Последним появляется Лукас. Тепло целует сестру. Только ее, а не братьев он считает себе ровней. Шепотом просит переговорить наедине. Ариэль рукой в перчатке без усилий вылавливает «Голубую луну» на пронесенном мимо подносе.

— Ну и как Меридиан в этом сезоне? — спрашивает Лукас. — Никак не могу найти время, чтобы выбраться туда.

Ариэль знает: брат считает ее предательницей за то, что она выбрала право, а не «Корта Элиу».

— По всей видимости, я добилась известности. Недолгой.

— Я кое-что слышал об этом. Слухи и сплетни.

— Больше сплетен, чем кислорода, больше слухов, чем воды.

— Я также слышал, что делегация Китайской корпорации энергетических инвестиций прибывает на борт «Святых Петра и Павла». Сплетничают о пятилетней экспортной сделке с «Маккензи Металз».

— Я и сама слышала кое-что похожее.

— Еще говорят, что Орел Луны устраивает для них приветственную пирушку.

— Устраивает. И да, меня пригласили. — Ариэль знает, что информационная сеть ее брата достаточно мощная, чтобы он узнал о ее беседе с судьей Нагаи в комнате для адвокатов.

— Ты всегда хорошо разбиралась в общественной политике. Завидую этому умению.

— Что бы ни было у тебя на уме, Лукас, нет.

Лукас вскидывает руки: mea culpa.

— Я просто повторил несколько сплетен.

Ариэль мелодично смеется, но Лукас упрям, Лукас как сталь, Лукас поймал ее в ловушку. И тут является спаситель в облаке едкой лунной пыли.

Может, еще мяса. Может, выпить сока. Лукас загнал тиа Ариэль в угол. Дядя Лукас скучный, когда в разговоре так сильно приближает свое лицо к другому человеку. А потом Луна широко распахивает глаза, открывает рот и восторженно верещит.

Вдоль лощины широким шагом идет мужчина в пов-скафе. Шлем у него под правой мышкой, в левой руке — ранец с системой жизнеобеспечения. На ногах ботинки, а тугой как вторая кожа пов-скаф выглядит мозаикой логотипов и светоотражающих полосок, навигационных огней и гоночных значков. Его фамильяр проступает пиксель за пикселем, входя в сеть Боа-Виста. С вновь прибывшего сыплется пыль; он оставляет за собой медленно оседающий след серебристой черноты.

— Карлиньос!

Карлиньос Корта видит, как племянница бежит его обнять, и делает шаг назад, но она с шумом врезается в него, хватает за ноги, вздымает огромное облако пыли, которая, точно сажа, покрывает ее красивое платье с пионами.

На два шага отстав от Луны, появляется Рафа. Обменивается с младшим братишкой шутливыми тычками, соприкасается костяшками.

— Прибыл поверху?

Карлиньос в качестве доказательства протягивает свой шлем. В пестром пов-скафе, источающий пряный пороховой запах лунной пыли, он словно пират на коктейльной вечеринке. Он бросает свой ранец, хватает «Голубую луну» и осушает одним глотком.

— Вот что я тебе скажу: после двух часов на байке, когда пьешь собственную мочу…

Рафа качает головой, оценивая такое безрассудство.

— Она тебя убьет, эта тупая езда на байке. Может, не сегодня, может, не завтра, но однажды солнце вспыхнет, а ты окажешься на поверхности, на пыльном байке, в пяти часах езды от чего бы то ни было. И тогда поджарится. Твой. Кариокский. Зад. — Каждую короткую фразу он доводит до сведения тычком в плечо.

— А когда ты в последний раз был на поверхности? — Карлиньос дурашливо пинает брата в живот. — Что это я сейчас почувствовал? Брюшко. Ты потерял форму, ирман. Вспомни, какой подготовки требует поверхность. Ты переборщил с совещаниями. Мы добытчики гелия, а не какие-нибудь бухгалтеры.

Старший и младший мальчики Корта обожают спорт. Страсть Карлиньоса — пылевой байкинг. Он пионер этого экстремального увлечения. Он разработал байки, модифицировал скафы. Он рассекал по всем Дождливым Апеннинам и устроил гонку на выносливость через Море Спокойствия. Спорт Рафы спокойнее и предназначен для более закрытых пространств. Он владеет гандбольной командой из ЛГЛ. Они занимают высокое место в премьер-лиге. Рафа разделяет эту манию с шурином, Джейденом Вэнь Сунем, владельцем «Тигров Сунь». Они состязаются с юмором и свирепостью.