Вероятно, на таком судне, имевшем длину более 100 футов, совершил свое путешествие святой Павел и потерпел кораблекрушение в районе Мальты. Высота кормы объясняет, почему такие суда приставали к берегу кормой. Рулевые связи, которые ослабляли, прежде чем подходить к берегу, – это канаты, с помощью которых рулевые весла вытаскивали из воды. Понятно, что рули нельзя было оставлять в воде, когда судно подходит кормой к берегу, тем более в условиях волнения. В Библии сказано, что был поставлен грот, чтобы подвести судно к берегу. Это ошибка перевода. В оригинале парус обозначен словом artemon, а значит, речь идет о фоке – переднем парусе, который ставят на носу, чтобы держать судно по ветру. Как правило, это был очень маленький парус, предназначенный больше для помощи в рулении, чем для перемещения судна. Но иногда, судя по всему, фок-мачту ставили несколько ближе к корме, и парус на ней поднимали почти такой же большой, как грот. Такой случай изображен на рис. 23, сделанном с резьбы из Утики (недалеко от Карфагена), которая датируется ориентировочно 200 годом. На рисунке мы видим настоящее двухмачтовое судно, на котором оба паруса одинаково важны.

Рис. 23. Римское торговое судно. Около 200 г.

Ясное представление о средиземноморском торговом судне 50 года н. э. можно получить, изучив модель, созданную известным морским археологом доктором Жюлем Сотта (фото 2, см. вклейку). На основании многих изображений и истории о плавании святого Петра он создал модель, которая, по нашему мнению, очень точно воспроизводит торговое судно того времени.

Как строились эти древние средиземноморские суда, мы точно не знаем. О финикийском судостроении нам вообще ничего не известно, а о греческом и римском – только из случайных ссылок в литературных источниках. Их суда, вероятнее всего, строились с килем и шпангоутами, как и в наши дни, и в этом отношении они ничуть не походили на суда Древнего Египта. Иногда утверждают, что у них не было ни форштевня, ни ахтерштевня, и киль плавно изгибался на концах до уровня палубы. В том плане, что не было резких изгибов на концах киля, это правда. Но вряд ли можно утверждать, что весь киль, включая изгибы на концах, был единым куском дерева, и почти наверняка загибающиеся части делали отдельно от прямого киля и потом соединяли с ним. Так что, по сути, они были форштевнем и ахтерштевнем, хотя и не имели тогда этих названий. Обшивка делалась вгладь, не внакрой, как на северных судах. Доски обшивки соединялись с помощью деревянных шипов и штырей. Для крепления обшивки к шпангоутам использовали бронзовые гвозди.

Некоторые из этих деталей можно видеть на фрагменте римского судна, который был найден при раскопке котлована для строительства фундамента здания Совета Лондонского графства на южном берегу Темзы у Вестминстерского моста. Сейчас фрагмент хранится в Лондонском музее. Мы называем его римским, потому что судно определенно было работой римских строителей, а найденные в нем монеты относятся к 270 году н. э., когда Британия находилась под властью римлян. Однако нет никакой определенности относительно места постройки судна и его назначения. Одни считают его боевой галерой, другие – паромом на Темзе. В любом случае никто не может отрицать прекрасную работу строителей. Могли ли северные народы похвастаться таким мастерством – большой вопрос. Многие скажут, что нет. Но в следующей главе мы узнаем, что Цезарь встречал северные суда, наполнявшие его душу восхищением. А его корабли наверняка ненамного отличались от того, фрагмент которого сохранился до наших дней.

Удивительно, но факт: если не говорить о судах, которые до сих пор используются, чем больше мы удаляемся от наших дней, тем больше нам известно о северном судоходстве на основании сохранившихся свидетельств. Для XVIII века единственное прямое свидетельство – «Виктори». Остатки судов, созданных между XVIII веком и эпохой викингов, можно сосчитать по пальцам одной руки, сохранившиеся остатки судов эпохи викингов – по пальцам двух рук. Список найденных фрагментов более ранних судов тоже весьма внушителен.

В какой-то степени это объясняется тем, что остатки очень ранних судов имели больше времени на то, чтобы надежно и глубоко «спрятаться», и не были уничтожены после начала обработки земли и строительства. К тому же они имели небольшие размеры. Да и тот факт, что первые лодки делали из одного бревна, давал им больше шанса сохраниться в узнаваемом состоянии, чем более сложным, а значит, и более хрупким судам более поздних времен. В любом случае нам повезло, поскольку мы получили возможность изучить очень ранние суда, о которых, если бы не археологические находки, мы бы не узнали ничего.

Не слишком углубляясь в вопрос, как и где человек начал перевозить себя по воде, можно сказать, что существует как минимум четыре вида примитивных плавсредств: тростниковая лодка, коракл (кожаная лодка), плот и выдолбленное каноэ. Все они до сих пор используются в разных частях света. Тростниковые лодки вряд ли могли широко использоваться на севере – для их строительства не было подходящего материала, но кораклы и выдолбленные каноэ определенно использовались еще до нашествия римлян.

Рис. 24. Лодка из Бригга

До наших дней сохранились, естественно, выдолбленные каноэ. Несомненно, все начиналось с обычных бревен, которыми пользовались первые мореплаватели. Случайно обнаружив, что дуплистое бревно может выдержать большую нагрузку, чем цельное, или скопировав какой-то другой пустотелый предмет, хорошо держащийся на воде, люди начали выдалбливать бревна. Так появились каноэ, которые до сих пор используются в примитивных странах и не только.

Один из лучших образцов североевропейского каноэ был обнаружен в 1886 году в районе города Бригг в Линкольншире (рис. 24). Сейчас он находится в музее в Галле. После обнаружения, прежде чем лодка начала деформироваться и сжиматься – по мере высыхания древесины, – она имела длину около 48 футов (14,6 м) и ширину 4 фута 8 дюймов (1,4 м). Ствол дуба, из которого была сделана лодка, должен был иметь толщину не менее 6 футов (1,8 м) и высоту от земли до нижних ветвей – 50 футов (15 м). Подобных деревьев в стране сейчас нет. Возможно, ствол, прежде чем его срубили, уже начал частично разрушаться. Нижний конец ствола, возле корней, стал кормой, а нос оказался дальше, чем две нижние ветви кроны. Эти две ветки оставили сучки, которые выпали, и пришлось вырезать соответствующие затычки.

Рис. 25. Корма лодки из Бригга