– Нет, земля наша. Около тридцати гектаров.

Разумеется, тридцать гектаров – ничто для владельца поместья, а уж тем более для герцога: у Халфорда, наверное, земли в тысячу раз больше.

Между тем экипаж покинул пределы городка, и за окнами раскинулись поля мистера Уиллета. Старший сын фермера работал на участке, засаженном хмелем. Полина в тринадцатый раз опустила стекло, высунула руку и помахала парню, но тот, похоже, хоть и смотрел на проезжающую карету, Полину не узнал.

Тогда она сунула два пальца в рот и, громко свистнув, заорала:

– Джерри! Джерри Уиллет, смотри! Это я, Полина! Я скоро стану герцогиней, Джерри!

Повернувшись к их светлостям, Полина заметила, как они переглянулись, и, облокотившись о подоконник, хихикнула, прикрыв рот ладонью, и рассмеялась.

Через некоторое время она подала кучеру знак, что они на месте, постучав по крыше, и, как только карета остановилась, схватилась за щеколду, собираясь отодвинуть ее и выйти.

– Нет, – остановила герцогиня, ухватив Полину изогнутой ручкой зонтика. – У нас есть для этого слуги.

Полине сделалось не по себе: ведь и она, собственно, одна из них – служанка в таверне. Или старуха об этом забыла?

Герцог раздраженно выхватил зонтик из ее рук.

– Мама, перестань! Она не отбившийся от стада ягненок, в конце концов.

– Ты сделал свой выбор – дальше мои заботы. Обучение начинается прямо сейчас.

Полина пожала плечами. Если этой даме так уж хочется, чтобы она сидела в карете, пока лакей в ливрее откроет дверь, опустит приступку и подаст ей руку, так тому и быть.

Когда герцогиня, а следом за ней и герцог выбрались из кареты, Полина, нарочито глубоко присев в реверансе, сказала:

– Добро пожаловать в наш скромный дом, ваши светлости.

Открыв калитку, к дому она их повела через огороженный птичий двор. Местный старожил, гусак по кличке Мажор, тут же зашипел и бросился на нежданных гостей, размахивая крыльями, будто интуитивно почувствовал в них чужаков, представителей высшего, чуждого класса. Герцогиня попыталась применить к злобной птице проверенное средство – ледяной надменный взгляд, но, похоже, на гуся это не действовало, и тогда она прибегла к более традиционному средству защиты – зонтику.

– Хватит, Мажор. – Полина похлопала в ладоши, и гусак присмирел, но, продолжая недовольно гоготать, проводил непрошеных гостей недобрым взглядом.

Полине ничего не оставалось, как пригласить гостей зайти.

– Сюда, ваши светлости. Не стесняйтесь. Чувствуйте себя как дома. Мы ведь теперь одна семья.

Притолока была такой низкой, что герцогу пришлось пригнуться, чтобы войти. На пороге он замер, и на миг Полине показалось, что сейчас развернется и уйдет, а потом сядет в свою карету и укатит назад в Лондон, но он не оправдал ее ожиданий, а как ни в чем не бывало вошел в их убогое жилище.

Гости обвели взглядом тесное, скудно обставленное помещение: каменный очаг, несколько шкафов, стол и стулья, выцветшие пестрые занавески на окнах, сбоку – дверь в единственную спальню, а посредине – лестница-стремянка, по которой Даниэла и Полина забирались к себе на чердак, где спали вместе. Задняя дверь вела на летнюю кухню; и судя по плеску воды, там сейчас мать мыла посуду.

– Мама, – пропела Полина, – смотри, кого я привела к нам из таверны. Это девятый герцог Холстон и его матушка.

– Халфорд, – поправила ее герцогиня. – Мой сын – восьмой герцог Халфорд, а также маркиз Уэстмор, граф Редингем, виконт Ньюторп и лорд Херефорд.

– Ой! Ну и имечко. Это же сколько его придется учить? Ну ничего, – широко улыбнулась герцогу Полина, – ради моей новой семьи можно и постараться, верно?

Герцог едва заметно усмехнулся, но Полина даже не попыталась угадать, что скрывалось за этой усмешкой.

– Может, присядете? – предложила она герцогине.

– Нет-нет, благодарю вас, – поспешила отказаться та.

– Если хотите в уборную, – сказала Полина, понизив голос, – то вам надо выйти вон в ту дверь, обогнуть поленницу, а потом свернуть за угол у свинарника.

– Полина, это ты? – окликнула ее из летней кухни мать и, не дождавшись ответа, вошла в дом, вытирая полотенцем руки.

– Да, мама. А что, папа снова уехал в поле?

– Нет, – отозвался Амос Симмз, загородив собой дверной проем, – еще не уехал.

Полина, затаив дыхание, смотрела на отца, а тот в свою очередь переводил взгляд с герцога на герцогиню и обратно, пока, наконец, не припечатал к месту дочь злобным взглядом.

По спине Полины побежали мурашки: ей придется за все ответить, еще как придется.

– Что все это значит? – грозно спросил отец.

Полина жестом указала на гостей:

– Отец, позволь представить тебе его светлость восьмого герцога Халфорда и его мать. А насчет того, что они тут делают… Пусть лучше герцог все сам объяснит.

Превосходно!

Грифф вздохнул и провел ладонью по волосам, поскольку ему нечего было сказать этим людям: он и сам не знал, зачем притащился в эту чертову халупу.

В этот момент что-то острое уткнулось ему в спину, побуждая сделать шаг вперед. Это мать снова применила зонтик как оружие.

Ах да, он ведь здесь не просто так, и причина его незапланированного визита напомнила о себе. Она сама напрашивается, чтобы Грифф проучил ее за то, что не хочет оставить его в покое.

Он выхватил зонтик из рук матери и протянул жене фермера.

– Прошу вас, примите это в дар за гостеприимство.

Миссис Симмз, маленькая сутулая домохозяйка, такая же поблекшая, как старенькое, застиранное до дыр полотенце в ее красных, с разбухшими больными суставами руках, оторопело уставилась на сложенный зонтик от солнца с резной ручкой из драгоценной слоновой кости.

– Я настаиваю, – сказал Грифф.

Она неохотно приняла дар и, заикаясь, произнесла:

– Вы так добры, ваша светлость.

– Нельзя приходить в гости с пустыми руками – так меня учила матушка. – Грифф скосил взгляд на герцогиню. – Мама, присядь, – ведь, чай, не молодая, ноги уже не те.

Герцогиня скривилась.

– Не думаю, что…

– Сюда. – Грифф ногой подтолкнул к ней сколоченный из необструганных досок табурет, стоявший на земляном полу, устеленном соломой. – Ты же гостья в этом доме.

Герцогине пришлось подчиниться. Расправив пышные юбки, она даже не потрудилась скрыть брезгливость или хотя бы попытаться сделать выражение лица более приветливым.

Наступила неловкая пауза, во время которой Грифф сполна ощутил себя экспонатом кунсткамеры: все семейство Симмз смотрело на него с открытыми ртами.

– Миссис Симмз, – наконец нарушил тишину Грифф, – буду вам весьма признателен, если вы окажете нам любезность и принесете что-нибудь перекусить, а я тем временем хотел бы поговорить с вашим мужем.