окреп, и глаза заискрились, — сюда пришли большевики, понимаешь, советские люди! Мы взбудоражим эти дебри, проложим дороги, победим тайгу. К новой жизни поведем северные народности. В их новых поселках загорится «лампочка Ильича», появятся больницы, клубы и школы. Богатства края, его недра, леса, пушнина — все пойдет на благо нашего народа, строящего первое в мире социалистическое государство под руководством нашей мудрой партии.

Много трудностей будет на нашем пути, — продолжал он, — но на то мы и большевики, чтобы не бояться, а преодолевать их.

И столько силы и веры было в его словах, что закравшееся было в начале нашего разговора сомнение в успех нашей экспедиции исчезло.

Он встал и, заканчивая беседу, сказал:

— Мы не можем терять этот летний сезон, и я уверен, что вы успешно выполните задание.

С новым приливом сил и энергии я ушел от этого замечательного человека.

…Настало утро нашего отъезда. Отправив вперед лошадей, мы в целях экономии времени решили первые сорок километров проехать на автомашинах по участку строящейся дороги.

Довольно живописную группу представляли наши люди, сидящие на пяти автомашинах со всевозможными сумками, ящиками и прочим имуществом. Провожать нас вышло чуть ли не все население будущего города. Дружески простившись с провожающими, получив несчетное число пожеланий успехов, под громкие гудки всех машин наша колонна тронулась.

Так началась первая страница в жизни нашей экспедиции. Мы уезжали в тайгу.

Уже на первых километрах строящейся дороги, отвоеванной у тайги, бросились в глаза новые условия строительства: тяжелые грунты, мари, множество речек, высокие сопки и кругом непроходимая чащоба. Я сидел в кабине машины и старался все это запомнить, чтобы извлечь из этих небольших примеров пользу для нашей будущей работы. Сорок километров ехали целый день, вернее не ехали, а тащили на себе автомашины. Особенно задержали нас последние пять-шесть километров, где строители сделали только просеку. К вечеру удалось добраться до поселка и около него разбить свой первый лагерь.

До следующего поселка, который находился на сотом километре, здешние старожилы рекомендовали ехать на бричках по пойме реки. Нам дали десять парных бричек, и мы затратили целый день на их переоборудование. На следующий день на новом виде транспорта — бричках — тронулись в дальнейший путь. Вначале русло было укатано, но по мере удаления от поселка следы дороги на гальке постепенно пропадали. Колеса почти по ступицу врезались в песчаные и галечные наносы, лошади скользили, падали, срывали подковы. Помянув недобрым словом «советчиков», мы выслали вперед разведку, которая отыскивала наиболее удобный путь.

Идти по гальке очень утомительно, камни выскальзывают из-под ног, ноги разъезжаются, как на льду. Уже на второй день нашего путешествия у многих стали рваться сапоги. Тайга неприветливо встречала гостей.

Кое-как добрались до сотого километра и срочно начали перестраиваться на вьюк.

В отличие от своих соседей с сорокового километра здешние жители откровенно признались, что далёко вперед они не ходили и дальше дороги не знают. Но от случайных спутников слыхали, что где-то по нашему маршруту есть огромное болото — «Черная марь», как его прозвали, и оно сейчас непроходимо.

Мы засели за «карту», которой еще раз досталось от дяди Вани.

— Что это за карта? — возмущался он. — На ней и следов нет злополучной «Черной мари». И кто только ее составлял?

— Наверное, такие же «доброжелатели», как те, что советовали нам ехать на бричках по тайге, — подзадорил я Ваню.

…Когда лошади хорошо отдохнули, мы тронулись в дальнейшую дорогу. Несмотря на тщательную подготовку, первая вьючка лошадей продолжалась около двух часов. Появилась масса каких-то неупакованных вещей, свертков, все это надо было куда-то привьючивать, вьюки получились безобразные, большие. На некоторых лошадях забыли подтянуть подпруги, и вьюки еще на месте стали сползать набок.

Наконец, завьючив всех лошадей, мы тронулись, установив следующий порядок движения: впереди шла разведка и искала ту легендарную тропу, следы которой надо было искать в основном не на земле, а на деревьях.

По существующему местному обычаю, каждый путешественник должен оставлять на деревьях едва заметные следы. Нахождение их требовало особой сноровки, уменья, а главное — внимания. Надломленная ветка, зарубка на дереве, подвешенная консервная банка или просто лоскут материи, встречающиеся через сотни метров, а иногда и через несколько километров, — это знаки, которые надо найти и по ним ориентироваться в пути.

На долю разведки, возглавляемой дядей Ваней, выпала серьезная задача по отысканию злополучной тропы.

За разведкой шла основная группа людей во главе с Фомичом. За нею двигался вьючный транспорт под наблюдением конюхов. У каждого конюха была своя, закрепленная за ним пятерка лошадей с грузом. Всю колонну замыкал арьергард, который оказывал помощь отставшим и нуждавшимся в перевьючивании лошадям. Первое время в пути у нас происходило много задержек. Чаще всего разваливались вьюки, и приходилось их заново перевязывать. Лошади, не привыкшие к движению гуськом, сворачивали в сторону, цеплялись за деревья и обрывали упряжь. Тогда приходилось останавливать транспорт и конюхам заниматься ремонтом.

…Мы шли по долине, заросшей лиственничным лесом. Ближе к реке, на самой пойме, росли, кажется, все породы деревьев, которые впоследствии встречались в тайге. Здесь попадались тополь, береза и даже рябина, а у самого берега реки — густые заросли тальника. Помимо этих знакомых пород, мы встретили и так называемый стланик. Это оригинальное вечнозеленое дерево растет крупными кустами, образуя непроходимые заросли на склонах сопок. В сухих местах, на сопках и в долинах рек, растет бледно-салатного цвета мох ягель, который является основным кормом оленей. Этот мох очень сухой и горит как порох. Местное население дорожит ягельными пастбищами, так как после пожара он вырастает только через сорок-пятьдесят лет.

В низменных сырых местах, а также на северных склонах сопок растет мох сфагнум. Он покрывает почву толстым влажным ковром рыжего цвета.

Оказывает свое влияние на растительный мир и имеющаяся здесь вечная мерзлота. Так как слой ее находится близко от поверхности, то корни растущих в этом районе деревьев не проникают в глубь земли, а распространяются вширь на небольшой глубине. Поэтому во время пожара в тайге, когда сгорает растительный покров на земле, многие деревья падают.

Двигаться по тайге без привычки было очень трудно. Корни, пни, густые заросли травы и кустарников, завалы деревьев — все мешало, и для расчистки дороги приходилось часто пускать в ход топоры.

Много хлопот доставляли нам переправы через встречающиеся на пути быстрые горные реки. Переходили мы их вброд, и, несмотря на то, что воды в них было немного, быстрое течение сбивало нас с ног, обдавало тучами брызг, и мы промокали до нитки.