– Я вижу, вы ужасно голодны, Капитан, – пошутила Шарлотта. – Нелегкое это дело – защищать страну.

Маленький супергерой сидел за кухонным столом, уплетая яичницу и оладьи зеленого цвета.

– Что она сюда положила? – спросил Чарли Джека, указывая на оладьи.

– Она просто добавила капусту кале, – ответила Шарлотта. – Она может поклясться, что ты от этого не умрешь.

– Кале, киноа, кускус. Почему мы не можем просто есть бекон, как все нормальные люди? – проворчал Чарли себе под нос.

– Кале – это вкуснятина, – промычал Джек с набитым ртом.

– А ты уже слишком большой, чтобы ходить в школу в таком костюме, – пробормотал Чарли, отодвигая стул рядом с братом. Причем он знал, что все скажут, будто он опять задирается. Может, так оно и было. Но лучше чувствовать злость, чем страх.

Чарли собирался уже сесть, когда услышал шипение. На его стуле клубочком свернулась агги. Он спихнул кошку, но, прежде чем убежать, та успела вонзить когти ему в джинсы.

– Ну что, доброе утро, мир! – жизнерадостно произнес отец мальчиков сквозь кустистую каштановую бороду, которую он отращивал весь прошлый год. Чарли презирал эту бороду. Она не подходила к отцовским очкам в черной тяжелой оправе, и папа выглядел теперь совершенно другим человеком. – а ты, видно, опять проснулся в чудесном настроении!

– Серьезно, Джеку нельзя в школу в таком виде, – продолжал Чарли, не в силах умолкнуть. Он уже был на взводе – и все благодаря Шарлотте. Не хватало им в семье еще одного ненормального. – Это глупо! Он же не детсадовец. Он в третьем классе учится!

– Но начальной школе Сайпресс-Крик просто необходим Капитан америка! – нараспев сказала Шарлотта, ставя перед Чарли тарелку с горой зеленых оладий. – Кто еще покарает злодеев и защитит невинных?

– Да! – воскликнул Джек из-за маски. – Слыхал, что она говорит!

Чарли пристально посмотрел на мачеху. Но, прежде чем он успел сказать ей, чтобы не лезла не в свое дело, в разговор вступил отец:

– Что такое, Чарли? – Голос Эндрю Лэрда звучал спокойно, но Чарли слышал в нем расстроенные нотки. – Ты стал злым и раздражительным, а выглядишь так, будто не спал несколько недель. Скажи, ты всю ночь играл в видеоигры?

Чарли встретился взглядом с Шарлоттой. Странно, что она не рассказала отцу об их полуночной беседе. Обычно он даже рыгнуть не мог в присутствии чумачехи, чтобы об этом не стало известно Эндрю Лэрду. видимо, была какая-то причина, по которой она не сдала его в этот раз.

– Нет, – ответил Чарли.

Он не стал отмечать, что вопрос абсурдный. Свои видеоигры он так и не распаковал. Мальчик засунул в рот кусок оладьи. На вкус она напоминала траву, но он заставил себя прожевать.

– Точно? – не поверил ему отец. Теперь он никогда не верил Чарли.

– Оставь его в покое, дорогой, – сказала Шарлотта таким приторным голоском, что Чарли чуть не стошнило. – Его игры до сих пор в коробках.

Джек вытащил из-под стола какую-то черную папку.

– А у меня есть чем порадовать Чарли!

Он грохнул папку на стол, чуть не перевернув кувшин с соком.

– Что это? – спросил Чарли.

– Какая-то история! – объявил Джек. – Я нашел ее с утра на кухонном столе, когда спустился!

Позади них, там, где Шарлотта мыла посуду, что-то рухнуло в раковину.

– Это моя папка! – воскликнула Шарлотта, и Чарли задумался, не за ней ли она убежала прошлой ночью. – Там кое-что, над чем я работаю.

Не трогайте, пожалуйста, – попросила она. – Это только черновики. Я просто собиралась…

– Эй, смотри-ка, – продолжал болтать Джек, пока Шарлотта судорожно искала полотенце, чтобы вытереть руки.

Брат уже открыл папку и листал страницы. Чарли глядел на мелькающие иллюстрации. Они напоминали картинку, которую он увидел на столе Шарлотты в тот день, когда она показывала ему башню. Большинство рисунков изображали жутчайших существ: монстров, мумий, человека с выползающими из-под шляпы змеями. Казалось, что единственными людьми, которых нарисовала Шарлотта, были две маленькие девочки – блондинка и рыжеволосая.

– Разве не круто? – спросил Джек.

– Ага, круто, – проворчал Чарли, возвращаясь к завтраку.

Но в нем пробудилось любопытство. Почему эта чокнутая в свободное время рисует всяких монстров и уродов?

– Так о чем эта история? – спросил Джек Шарлотту, когда та вырвала папку у него из рук. – Можно почитать? Можно? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

– Посмотрим. – Шарлотта сунула папку под мышку. – Сперва мне надо закончить.

Почему она не хочет, чтобы Джек прочел то, что в папке? Чарли не понимал. Неожиданно ему самому до жути захотелось посмотреть, что там. Но Шарлотта не должна понять, что он заинтересовался. Он глянет потом – когда рядом никого не будет.

– Если история такая же хорошая, как картинки, ты прославишься, – серьезно объявил Джек. – Дашь мне автограф?

– Для тебя – все что угодно. – Шарлотта схватила мальчика и сжала его в удушающих объятиях. – Ты такой милый – так и съела бы тебя.

Чарли стиснул зубы, чтобы темнота не выплеснулась наружу. Какое притворство. Подло вести себя так с ребенком. Джек почти не помнил их маму – откуда ему знать, что любовь Шарлотты не искренняя?

– Я не милый! Я супергерой! – запротестовал Джек, но даже не попытался вывернуться из объятий.

Чарли почувствовал, как съеденные оладьи возвращаются – еще более отвратительные, чем вначале. Он поднял глаза и увидел, что отец пристально смотрит на него.

– С едой что-то не так? – спросил папа. Это уже был не тот весельчак, который желал ему доброго утра.

– У нее такой вкус, будто ее на пастбище подобрали, – ответил Чарли.

– Давай-ка вставай и помоги мне вынести мусор, а потом я отвезу вас в школу, – сказал отец. Его намерения были ясны: он хотел поговорить с глазу на глаз.

– Какой мусор? Мешок в ведре почти пустой, – отметил Чарли просто из вредности.

– Поднимайся и бери мусор, – серьезно повторил отец. – Я открою тебе дверь.

Чарли достал мешок с мусором из ведра и вышел из дома. Он швырнул мешок в бак и откатил его к обочине. Закончив это бессмысленное занятие, он собрался вернуться в дом, но обнаружил, что отец преградил ему путь. Чарли подумал, что с этой новой бородой папа походит на Пола Баньяна[1] – только фланелевой рубашки и быка не хватает. Год назад Чарли пошутил бы над этим. И год назад отец посмеялся бы.