— Наверное, тоже чего-то ждёт, и я знаю, чего именно: чтобы мы с тобой к нему в гости стали набиваться.

— Это Россия Саксонии надобна, а не наоборот. Пусть он за нами и бегает…

…Старая военная привычка просыпаться ни свет ни заря пробуждала Меркуловых задолго до рассвета. Но так как в эти времена активная жизнь была строго привязана к дневному свету, а в конце ноября дни короткие, у них оставалась масса времени и для личных вопросов, и на поговорить о делах. К слову, здесь было принято экономить на свечах. Катя знала, что такое положение сохранялось в Европе как минимум до массового распространения электрического освещения, и не предъявляла никаких претензий. Но как же это было неудобно! Потому она решила экономить на чём-нибудь другом, например, на представительских расходах.

Здесь в порядке вещей возить за собой пятнадцать сундуков с гардеробом, каждое платье в котором стоит как квартира в неплохом доме? Урежем до трёх, хватит с головой. Кате было наплевать на пересуды фрейлин датской королевы, а выбранные в дорогу платья в количестве семи штук вполне хороши: и к лицу, и выглядят богато. Алексей и вовсе ограничился тремя приличными нарядами — двумя цивильными и парадным мундиром драгунского полковника. И знаете, небо на землю от этого не упало. «Зато у них в доме свечи допоздна горят и с раннего утра зажигают, и на прачек они не скупятся», — судачили придворные кумушки, в который раз перемывая косточки посланникам русского царя. По мнению датского двора, это было признаком варварской расточительности, куда разумнее было бы потратить деньги на новое платье.

Вереницы знатных гостей в дом купца Эдингера, снятый ими за вполне вменяемые деньги, тоже не наблюдалось, а значит, экономили ещё и на приёмах, где полагалось подавать к столу дорогие яства и напитки. Так и будет продолжаться, пока не проявится истинный политический вес России в новых европейских комбинациях, и Катя ждала. Чего именно? Кто первым нанесёт визит не послу Измайлову, а ей, как представителю Петра на переговорах.

Около семи часов утра они как правило вставали, зажигали свечи, надевали домашнее платье и предавались питию утреннего кофе: Алексей пристрастился к этому напитку с самой первой чашки, испитой, если не изменяла память, в обществе самого государя. Это утро исключением не стало. А за утренним кофием и разговоры шли, как и полагалось в неформальной обстановке, тоже неформальные. Но сегодня этот семейный церемониал был нарушен стуком в дверь.

— Мадам, месье, — супруги услышали немного удивлённый голос Луизы, исполнявшей обязанности домоправительницы. — Могу ли я войти?

— Входите, Луиза, — ответила Катя.

Домоправительница, почтенная женщина лет пятидесяти, командовавшая прислугой, немного робела в их присутствии. Вошла в комнату, приоткрыв дверь ровно настолько, чтобы проскользнуть бочком и ни за что не зацепиться юбкой.

— Доброе утро, мадам. Доброе утро, месье, — она присела в коротком реверансе. — Только что явился некий шевалье де Сен-Жермен, уверяет, что желает встречи с вами.

— Один из секретарей маркиза де Торси? — удивилась Катя. — Вот так сюрприз. Что ж, скажите шевалье, что мы примем его…через полчаса. И пригласите Мадлен, пусть поможет мне одеться.

— Платье парадное, мадам?

— Нет. Зелёное, для выхода.

— Мундир надену, — Алексей допил кофе. Он уже сообразил, что приём тоже будет неформальным, а значит, нечего рядиться, словно на аудиенцию к королю.

Катя ему даже завидовала: пошёл человек в комнату и самостоятельно оделся. А ей в ближайшие полчаса предстояло изображать из себя живой манекен, на который камеристки будут натягивать изысканные тряпки в несколько слоёв. Причёску уложат уже после церемонии облачения в платье. Ну, а драгоценности она подберёт сама — из тех, что дорогие родственники подарили к свадьбе.

И опять же — никакого парада. Обычное выходное платье, непритязательные серьги, колечко. Всё. А косметикой Катя не пользовалась принципиально, после рассказов сестры, из чего её здесь делают. Да и полчаса на исходе. Хотя в этой эпохе с пунктуальностью было не очень, но она не собиралась избавляться от старой доброй привычки — соблюдать указанные сроки с точностью до минуты. Иными словами, супруги Меркуловы приняли гостя как положено: точно в назначенный срок Луиза провела француза в комнату, где слуги уже накрыли стол с лёгким завтраком. На три персоны.

Первое, что сразу же обратило на себя внимание — это взгляд шевалье. Умный, холодный, расчётливый…и прицельный. Катя сразу поняла, что они с французом одного поля ягоды. Всё остальное — внешность, костюмчик, манеры — сразу отошло на второй план, хотя тоже заслуживало оценки. Она не сомневалась, что шевалье тоже с первого взгляда определил в ней, так сказать, коллегу по ремеслу. По тому самому, которое в их случае не афишируется.

Ну, что ж, и в политических баталиях тоже бывают встречные бои. Штыки вперёд, госпожа действительный статский советник.

Интермедия.

— Это не уголовка, Пётр Алексеевич. Это работа для контрразведки. Я могу собрать доказательную базу, но настоящий преступник вне моей компетенции. Причём, сукин сын это знает и даже не пытается уйти из города. Мы проверили: за всё время ни один иностранец пределов Петербурга не покидал. Все на месте.

— С чего ты это взял? Пожелай я уйти из города, сделал бы то десятью способами.

— Свой бы так и поступил. А мы имеем дело с иностранцем, который не смог бы у нас как следует спрятаться — он России не знает. Потому либо будет сидеть в городе, либо если и попытается уйти, то известным способом — через порт или дорогой.

— Ежели у него здесь сообщника нет, который его укроет.

— А это самый хреновый из возможных вариантов. Тогда мы его до морковкина заговенья будем искать. Или пока он снова себя не проявит.

— Этого хоть, убиенного из реки, опознали?

— Опознали. Дезертир, сбежавший к шведам ещё под Нарвой. До битвы. Семёновцы из старослужащих его узнали. Русский, из тверских дворян. Сюда прибыл как голландский корабельный мастер, под чужим именем. Самое смешное, что и опрошенные голландцы в шоке, они принимали его за своего. Я бы такими кадрами не разбрасывался. Как ты думаешь, кто мог использовать его в роли простого посредника-вербовщика?

— Дознаюсь, — мрачно пообещал государь. — Ищи далее. Что найдёшь — сразу докладывай.

3

То, что этот шевалье не простой, поняла с первого взгляда не только Катя, но и её супруг. Несмотря на изысканный наряд, и на то, что гость прибыл в карете, он предпочёл чулкам и башмакам великолепно начищенные ботфорты. В петле поясной портупеи у него была привешена видавшая виды боевая шпага — уж отличить оружие, побывавшее не в одном сражении, от парадных образцов Меркуловы могли с первого взгляда и безошибочно. С виду шевалье был хорош собой, высок и строен — эдакий типичный светловолосый нормандец, далёкий потомок викингов — а его манеры нисколько не отдавали казармой. Скупые и точные движения выдавали в нём бывшего военного, притом совсем не рядового солдата. Но и это здесь было в совершеннейшем порядке вещей, дворяне часто начинали свою карьеру в армии, а затем уже двигались по чиновной линии. Достаточно посмотреть на Алексея, который ещё полгода назад капитанствовал в Белгородском драгунском полку, а сейчас находится примерно в одном представительском ранге с этим французом. И всё же тот взгляд, самый первый, мимолётный, которым он окинул хозяев, едва войдя в гостиную — однозначно его выдал.

О таком взгляде говорили: «Срисовал». То есть шевалье в полной мере владеет искусством построения психологического портрета по внешнему виду и поведению собеседника. Идеально для разведчика. И насколько точным был составленный им виртуальный образ самой Кати, зависело лишь от профессионализма их обоих: насколько она сумела скрыться за ширмой обычной придворной дамы и насколько француз сумел эту уловку разгадать.

Тем не менее, супруги Меркуловы весьма радушно встретили гостя и пригласили разделить с ними завтрак. Отказываться француз не стал.

— Прежде всего, шевалье, прошу исполнить мою маленькую просьбу, — с любезной улыбкой сказала госпожа посланник. — Мой супруг только приступил к изучению французского языка, потому сделайте одолжение, давайте перейдём на немецкий.

— Как вам будет угодно, мадам, — де Сен-Жермен был сама любезность. — Насколько я понимаю, речь идёт о саксонском его варианте? Или продолжим говорить на северогерманском диалекте, коим вы, судя по произношению, владеете?

— На ваше усмотрение.

Француз вновь рассыпался в любезностях, после чего и хозяева, и гость воздали должное датскому пирогу с ветчиной. Запивали всё лёгким белым вином, которое в приличных домах шло