Однако дом требовал присмотра, и впервые в жизни Эгер обзавёлся прислугой. Домовитая пышнотелая Грета нравилась алхимику, и он время от времени начинал обдумывать их дальнейшие отношения, однако, даже слишком благосклонно относясь к служанке, пока не говорил ничего. Но та, сразу кое-что почувствовав, повела себя соответственно. Вот и сегодня, вместо того чтобы хлопотать по хозяйству, она отправилась в церковь.

Стук дверного молотка поднял алхимика с кресла, и он не спеша спустился на первый этаж. Тем временем стук не прекращался, и Эгер, положив руку на засов, строго спросил:

– Кто?

– Именем короля! – прозвучала за дверью пугающая фраза, и Эгер, отодвинув дрожащими руками засов, послушно открыл.

На пороге стояло сразу пятеро. Все они были вооружены, на головах металлически поблёскивали шапели[18], а шлем старшего украшало яркое перо. Эгер безошибочно определил его как офицера городской стражи, остальные четверо были ему неизвестны. Офицер сначала окинул алхимика строгим взглядом, а потом уверенно заявил:

– Так, поскольку Греты нет дома, будем говорить с тобой.

То, что офицер всё знал о служанке, не на шутку перепугало алхимика, однако поначалу он смог держаться уверенно и спросил:

– У вас ко мне дело?..

– Эге, дело… – как-то нехорошо усмехнувшись, ответил офицер и, не спрашивая разрешения, оттеснил хозяина и прошёл в комнату, на ходу кинув остальным: – Осмотреть всё!

Трое из сопровождавших его сразу принялись шарить по закоулкам, а один остался стоять позади офицера, который непринуждённо уселся на стул и, прижмуриваясь, посмотрел на алхимика.

– Ну так что, пане Гебер, дела на Злотой шли плохо?

От неожиданности Вейс-Эгер вздрогул. Он и допустить не мог, что о нём известно так много. Больше того, походило, что его вот-вот спросят о судьбе Баруха и, обмирая от страха, алхимик едва пролепетал:

– Ваша милость, я не понимаю…

– А что тут понимать? – офицер хмыкнул. – Нам известно, что ты был бедняком, но однажды в твоём нищем подвале там, на Злотой, случился взрыв и оттуда повалил жёлтый дым. После чего ты подался сюда и тут везде начал расплачиваться чистым золотом. Или что-то не так?..

С перепугу неспособный хоть что-то ответить Эгер так и торчал с открытым ртом, а офицер, довольный произведённым впечатлением, тем временем продолжал:

– А жёлтый дым, ты и без меня знаешь, откуда и от кого идёт…

Намёк на святую инквизицию был более чем прозрачен, и, уже совсем теряя голову, Эгер забормотал:

– Ваша милость, я ничего…

– Как это ничего? – делано возмутился офицер. – А откуда у тебя тогда настоящее золото, а?

– То… То мои сбережения… – болтнул первое пришедшее на ум вконец перепуганный Эгер.

– Сбережения?.. У тебя?.. Откуда?

Офицер рассмеялся прямо в лицо алхимику и хотел ещё что-то добавить, однако ему помешало появление одного из помощников, который пришёл, чтобы передать найденную где-то большую тетрадь.

– Это ещё что такое? – офицер перевернул несколько листков. – Это же бумага, а не золото…

– А вот, ваша честь, смотрите, – помощник ткнул пальцем в страницу. – Видите, круг с точкой посередине…

– Вижу… – Офицер недоумённо посмотрел на него. – Ну и что?

– Это, ваша честь, знак золота, – пояснил помощник и добавил: – А вот тут, ниже, описание, как его делать.

– Это правда? – обрадовался офицер и довольно откинулся на стуле. – Тогда читай вслух!

Помошник отступил поближе к окну, повернул тетрадь страничкою к свету и начал:

– «Возьми меркурий и обжигай его, пока он не превратится в зелёного, а потом в красного льва. Потом кипяти его в виноградном спирте, чтобы стал он камедистым веществом. Помести его в реторту и перегоняй, пока кимврийские тени[19]не покроют стекло тёмным покрывалом и там возникнет чёрный дракон. Коснись его раскалённым углём, и он вспыхнет лимонным цветом. Сделай так, чтобы он сожрал собственный хвост, и опосля второй перегонки ты получишь искомый еликсир…»

Помощник дочитал, закрыл тетрадь, и тогда офицер, который, судя по его виду, ничего толком не уразумел, обратился к Эгеру:

– Выходит, ты и правда умеешь делать золото?

При этих словах офицера к алхимику сразу возвратилась уверенность. Теперь было понятно, какие надежды питает тот, кто послал к нему этих людей, и уже с некоторой долей пренебрежения Эгер взялся пояснять:

– Аристотель учит, что есть четыре элемента мира: земля, вода, воздух и огонь. Есть также четыре основные стихии: тепло, холод, влажность и сухость. Объединяясь тем или другим способом между собой, они образуют самые разные вещества…

– Ты мне голову не морочь! – перебил алхимика офицер. – Говори, по этому чудаковатому описанию можно получить золото?

Эгер точно знал, что по такому рецепту можно получать и превращать уксуснокислый свинец и действительно с его помощью добывать немного золота из раствора соли, которое, кстати, не образуется из чего-то, а просто там есть, и потому уверенно заявил:

– Так, ваша милость. Только должен предупредить, его будет очень и очень немного.

Это было именно то, что надо, и потому офицер решительно приказав:

– Собирайся, пойдёшь с нами! – стремительно встал со стула…

* * *

В середине дня кривыми узенькими улочками маленького немецкого городка шла длинная процессия. Впереди, опустив голову, с руками, связанными за спиною, облачённый в жёлтый балахон, с жёлтым колпаком на голове, брёл неудачник-алхимик, бывший студиозус Эгер, в прошлом житель Златой Гебер, и он же местный негоциант Вейс.

Сразу за ним, выпятив вперёд солидный живот, шагал краснолицый офицер в сопровождении маршировавших по мостовой солдат. Дальше, немного поотстав от охраны, толпой валили горожане, которые в ожидании предстоящего зрелища сбегались со всех сторон.

Хмурая процессия дошла до центра города и остановилась возле ратуши. Тут, посередине небольшой площади, на фоне серых, малость закопчённых зданий, ярко сверкал свежевыкрашенный огненно-жёлтый столб виселицы. Возле него была поставлена на попа бочка, а рядом с нею прохаживался палач в красном одеянии, пряча лицо под чёрным колпаком с прорезями для глаз и раскинутыми по плечам широкими отворотами.

Солдаты в своих мисюрках[20]и шапелях, похожих на железные тазы, выстроились вокруг виселицы, а офицер, заставив алхимика стоять, вытянул из-за отворота мундира бумагу и, глухо откашлявшись, начал громко, так чтоб, было слышно по всей площади, читать: