– Привет, мой хороший!

Марта схватила его на руки. Кот сразу замурлыкал. Обрадовался хозяйке.

– Ох, я и дура, ты небось голодный, а я лезу с ласками…

Она спустила кота на пол и открыла ему баночку с его любимым кормом. Кот набросился на еду и вмиг все слопал. Дома, в Москве, он никогда не ел с такой жадностью, а тут, на свежем воздухе…

Утолив голод, Тимоша принялся умываться.

– Скоро Миша приедет, – сказала ему Марта.

Кот поднял голову. Он обожал Боброва, словно понимая, что именно тот устроил ему эту привольную жизнь, с птичками, мышками и прочей прелестью…

– Понимаю, у вас мужское братство, – вздохнула Марта и погладила кота, почесала за ухом и под подбородком. – А вообще-то это я тебя подобрала на помойке, но все вы, мужики, такие неверные… Я, конечно, виновата перед тобой, кастрировала тебя, бедолагу…

Но тут Тимоша вдруг вскочил к ней на колени, громко мурлыча.

– Ах ты мой золотой, – растрогалась Марта, целуя кота в лобик.

Бобров долго добирался до дачи. Снегопад, пробки… Надо завтра с утра расчистить снег, подумал привычно. Взбежал на крыльцо, открыл дверь ключом, вошел. Все тихо, только еле слышно бубнит телевизор. В гостиной на диване спала Марта в обнимку с Тимошей. Бобров застыл на пороге. Какая она маленькая, хрупкая и как я ее люблю… Но тут Тимоша поднял голову, спрыгнул с дивана и устремился к Боброву. Марта открыла глаза.

– Ой, Миша, я заснула…

– Ну как тут?

– Вроде неплохо… Сейчас посмотрю.

Марта бросилась в комнату Милицы Артемьевны. Та спала.

– Спит! Мишка, я соскучилась!

– А я как соскучился! Отменил сегодня одну консультацию, чтобы приехать, но такие жуткие пробки…

Он обнял жену.

– Ты голодный?

– Нет.

– Ну, чем ты сегодня занимался, кроме лекций?

– Да вот, встречался с Костенко, он всучил мне продолжение романа. Поглядишь на досуге?

– Конечно. А эта авторша так и не проявилась?

– Костенко сказал, через две недели она будет в Москве и тогда он нас познакомит.

– Любопытно, что за таинственная особа…

– Думаю, страхолюдка какая-нибудь.

– Но небездарная. И, видно, углядела тебя по телеку, влюбилась и решила написать про тебя; собрала все, что нашла в Интернете…

– Маленькая, ты что, ревнуешь? – рассмеялся Бобров. – Но это же глупость несусветная…

– Да я понимаю, – улыбнулась Марта.

Но тут Милица Артемьевна позвонила в колокольчик, который стоял у нее на тумбочке.

– Мартинька, ты с кем там говоришь? Нешто Мишка приехал?

– Приехал, а как же!

– Миля, что это тебе вздумалось болеть? – вошел в комнату Бобров. – Ты вроде не любительница?

– Это та самая проруха на старуху! Я ведь уже старуха, Мишка!

– Какая ты старуха! Что за ерунда!

– Да как же не старуха, семьдесят восемь уже!

– Какое значение имеют цифры! К тебе это не относится!

– Милечка, вот градусник! – вмешалась Марта. – А потом давление померяем!

– Дай-ка мне лучше сигареты!

– С ума сошла! – возмутился Бобров. – Воспаление легких и сигареты две вещи несовместные, как гений и злодейство!

– Много ты понимаешь! Раз я хочу курить, значит, мне гораздо лучше! И не спорь со мной, я лучше знаю!

– В самом деле, Миша, мне Дарья Николаевна сказала, что Миля даже смотреть не хотела на сигареты, а теперь… О, а температура практически нормальная, тридцать семь и одна!

– Мартинька, сигарету!

– Одну!

– Пока одну!

Марта подала ей сигарету и зажигалку.

– Мишка, подай пепельницу!

– Тьфу на вас! – рассмеялся Бобров и принес пепельницу. – Безобразие просто!

За ночь навалило еще много снегу. Бобров расчистил дорожку, позавтракал и умчался в город. Температура у Милицы Артемьевны с утра была нормальная. Позвонила Дарья Николаевна справиться о состоянии больной. Марта все доложила.

– Слава богу! И курить небось уже начала?

– А как же!

– Ох, грехи наши тяжкие! Марточка, тогда я сегодня не приду, а вы продолжайте давать ей все лекарства. Завтра после обеда Пал Палыч наведается.

– Знаешь, Мартинька, – сказала Милица Артемьевна, – я, по-моему, так быстро пошла на поправку из-за твоей улыбки. Ты и Мишку ею вылечила, совершенно другой человек стал.

– Милечка, а какой он был в детстве?

– В детстве? Я его всегда любила. Хороший он был, правильный, но только упрямый как осел! Учился очень хорошо, но школу терпеть не мог, скучно ему там было…

– Ох, я это понимаю, мне тоже было скучно… и противно. Фу!

– Противно? Почему?

– А я училась в школе, где училось много дипломатических детей. Они в большинстве своем были такими снобами, задаваками…

– Но ты ведь тоже была дипломатическим ребенком?

– Ну и что? Все равно ненавижу снобов, а тем более малолетних, да и вообще… Я даже на выпускной вечер не пошла, хотя мама прислала мне шикарное выпускное платье.

– Зря, выходит, прислала? – улыбнулась Милица Артемьевна.

– Почему зря? Я его потом долго носила.

– А что ж ты делала, когда все гуляли на выпускном?

– В покер играла!

– Боже! С кем же ты играла?

– Была у меня компашка…

– Первый раз такое слышу! Вместо выпускного в шикарном платье из-за границы покер в компашке…

– Вообще-то я мечтала пойти в тот вечер в казино, но мне еще восемнадцати не было…

– А потом? Бывала в казино?

– Да, бывала. Но мне категорически не везло, и в рулетку, и в Блэк Джек. И мне стало не интересно. А вот в покер, наоборот, везло. Я хорошо играла… И считала, что мне поэтому не везет в любви. А когда Мишу встретила, боялась играть… Но он мне запрещает.

– Почему?

– Не знаю, но меня как-то и не тянет.

– А он в покер не играет?

– Нет, он в бридж играет, вернее, играл…

– А я когда-то играла в девятку, в кинга и очень любила. Но сейчас уже и не вспомню, как играть… Скажи, Мартинька, о какой рукописи Мишка говорил?

– О, это странная история…

И Марта рассказала Милице Артемьевне о рукописи Нонны Слепневой.