Единственным человеком, которого я обожала, был Николай – мой брат и наследник отца, гордость нашей семьи. Вот кого я любила всем сердцем и кто отвечал мне взаимностью! С ним я и проводила практически все время, когда навещала свою семью.

Часто гостить у родителей не получалось еще и потому, что хоть свои перемещения во времени мне и удавалось пока сдерживать или направлять, но они все учащались. Из-за этого вероятность потери контроля над даром увеличивалась, что очень тяготило меня.

Однако и рассказать о них, о своей тайне, во всеуслышание не могла. Меня и раньше не слушали, и теперь мало что изменилось. А денег на то, чтобы содержать себя и нянечку, пока нет. Вот через три дня получу должность, начну работать на корпорацию, вот тогда и посмотрим…

– Барышня, все готово, – вырвал меня из раздумий голос служанки.

Взглянув на себя в зеркало, я увидела высокую изящную брюнетку, локоны ниспадают на плечи, обрамляя тонкое лицо, а на нем ярко выделяются черные, будто пронизывающие насквозь глаза и губы кораллового цвета.

Фигура у меня мамина – красивая, с идеальными формами и округлостями. А вот лицо надежд не оправдало. Меня можно назвать симпатичной, но рядом с сестрой я не иду ни в какое сравнение.

И сейчас, в белом платье, которое мне, бесспорно, шло (мама постаралась), я смотрелась очень мило и беззащитно. Хотя кому это интересно?

– Ольга, мы опаздываем! – послышался голос матушки.

Вздохнув и еще раз взглянув на себя в зеркало, я отправилась вниз. А спустившись, не обнаружила Светланы.

Посмотрев вопросительно на мать, услышала:

– Мы со Светланой подъедем попозже.

Все понятно. Простым смертным не дано осквернять выход примадонны. Молча развернувшись, я взяла папу под руку и направилась прочь.

Уже когда мы ехали в карете, отец поинтересовался:

– Когда ты вступаешь в должность, Ольга?

– Через три дня, – ответила я, задумчиво смотря в окно.

Эта не та тема, которую хотелось бы обсуждать с родителем.

Некоторое время мы ехали молча, потом отец опять заговорил:

– Я помню, что три дня назад тебе исполнилось двадцать. Теперь, по законам корпорации, ты сама можешь принимать решения, за которые будешь нести ответственность.

– Я понимаю, отец.

– Тогда я хотел бы услышать о твоих дальнейших планах.

– Первое время я хотела бы, если вы не возражаете, жить в загородном поместье и работать в Лемнискату, а потом, если позволят средства, куплю себе дом.

Услышав о моих планах, папа нахмурился:

– Ольга, я осознаю, что мы с твоей мамой далеко не образцовые родители, и сейчас понимаю, что зря в прошлом при решении ряда вопросов пошел у нее на поводу. И тем не менее то, что ты живешь отдельно в поместье, и так вызывает вопросы в обществе, а если переедешь, да еще и будучи незамужем, это даст пищу уже для слухов.

– Они нежелательны для вас? – поинтересовалась я, сдерживаясь, чтобы не вспылить.

– Это в первую очередь коснется тебя, а не нас. Ты в течение десяти лет очень много времени проводила в Лемнискату, которая придерживается либеральных взглядов в отношении статуса женщин, давая тем самым вам большую свободу. В светском же обществе царят более консервативные взгляды.

– Я подумаю над вашими словами, отец, но жить в городе точно не буду.

– Ольга…

Но тут скрипнула, открываясь, дверца кареты, и папа вынужденно замолчал: мы приехали на бал.

Ступив на парадную лестницу, я осмотрелась: императорский дворец горел множеством огней, одни за другими прибывали нарядные гости.

Да… На общем фоне я в своем белом платье и с одним изящным колье выгляжу просто удивительной скромницей.

Взяв под руку отца, я направилась вверх по лестнице в холл, а затем и в бальный зал.

Он был богато украшен позолоченной лепниной, фресками и мраморными статуями, повсюду стояли высокие вазы с цветами. В самом зале уже находилось большое количество народа.

Первым делом мы подошли к императорской семье, я была им представлена, когда была еще маленькой.

Царь чинно нам кивнул, царица улыбнулась, после папа проводил меня к одному из углов шестиугольного зала, где мы договорились встретиться с родственниками, и отлучился по своим делам.

Я же, пробравшись к бабушке, которая была правнучкой творца первой степени прошлого поколения, увидела рядом с ней его – самого потрясающего, самого красивого мужчину.

Высокий, хорошо сложенный, с бесшумной кошачьей походкой, которую я часто видела издалека, словно постоянно готов к смертельному броску. Рыжие, слегка вьющиеся волосы. Глаза – расплавленные искрящиеся изумруды, гипнотизирующие собеседника и тем более – собеседницу. Тонкие, немного заостренные, благородные черты лица, способные в секунду измениться, превращая галантного светского мужчину в чертовски опасного, решительного человека. Несмотря на то, что сейчас царило лето, он был на удивление бледен, хотя ему это шло.

Помимо внешнего совершенства, этот человек обладал еще и очень сильной харизмой. Я знала этого джентльмена. Знала и уже много лет не могла забыть, как он когда-то повлиял на мою судьбу. Передо мной, рядом с моей бабушкой, стоял Алексей Разинский.

Подойдя поближе, я встретилась со взглядом ярко-зеленых глаз.

– Алексей, вы, наверное, не помните… – начала моя бабушка.

– Что вы, ваше сиятельство! Как я могу забыть вашу внучку? – возразил он и, чуть усмехнувшись, добавил: – Такие моменты не забываются.

После чего мне поклонились со всей возможной элегантностью и… легкой насмешкой.

– Ольга, это…

– Я знаю, бабушка. Наш глубокоуважаемый первый творец, который, как все знают, не совершает ошибок, – и я ответила на поклон книксеном, постаравшись присесть как можно более безупречно.

– Дорогая, ты так редко выходишь в свет… Впрочем, как и Алексей. Правда, ты очень прилежно трудишься, в отличие от этой бездельницы Светланы.

На это замечание и я, и творец лишь приподняли брови. Мы в удивлении уставились на бабушку, но, увы, по разным причинам.

Я была поражена тем, что бабуля так выразилась о Светлане в присутствии данного джентльмена, хотя все в нашей семье знали о страсти сестры к Разинскому. Да что семья – весь свет был в курсе! А творец, наверное, был в шоке от того, что меня сравнили с такой прекрасной девушкой, от которой он, скорее всего, тоже в полном восторге…

– У вас есть еще одна внучка, графиня?

У меня совершенно неприлично отвисла челюсть. Разинский напрягся, подумав, что это он сказал нечто недопустимое, а бабушка хохотнула.

– Моя сестра – Светлана Орлова, – ответила я за бабулю.