Наконец они добрались до дома.

— Надеюсь, вы не против того, чтобы войти с черного хода? — поинтересовался Морис. — В холле декораторы поставили леса.

Он открыл дверь, и Фреда вошла в огромную кухню. Кухня была пуста, если не считать электрической плиты.

Затем, поднявшись на три ступеньки, они попали в почти квадратный холл, на дубовом полу которого мог разместиться современный автомобиль. Из холла несколько дверей вели в комнаты, а наверх поднималась широкая дубовая лестница с резными перилами. Морис показал на строительные леса возле парадной двери:

— Как раз на месте этой банки с краской будут стоять мои часы!

— Часы! — Фреда вдруг ужаснулась, вспомнив о телефонном разговоре с Бобом. — Кстати, о часах… — начала она.

— Что-то не так? — перебил ее Морис.

— Боюсь, что да. Сегодня утром мне позвонил Боб Арнольд и спросил, как он может связаться с вами. Я сказала, что не знаю наверняка, и… — Фреда с несчастным видом замолчала, чувствуя, что во всем виновата только она.

— И… — подгонял ее Морис неожиданно резким тоном. — И что?

— Он решил отменить сделку! Сказал, что получил предложение получше.

— Но он договорился со мной о цене! — В голосе Мориса безошибочно угадывался гнев. — Неужели этот человек не понимает, что он нарушает контракт?

— Я сказала ему об этом, но…

— Но он лучше получит большую прибыль, чем сдержит свое слово! Вы, случайно, не знаете, где ближайший телефон?

— Ближайший — в моем доме.

— Не возражаете? На моей машине мы доберемся туда за несколько минут.

— Конечно, не возражаю. — Девушка почувствовала облегчение, поняв, что гнев Мориса направлен не против нее.

Во время короткого путешествия на машине Фреду одолевали сомнения, правильно ли она поступила, позволив Морису звонить Бобу из ее дома. Беседа наверняка будет не из приятных, а ведь Боб ее друг! Показав Морису, где находится телефон, она прошла на кухню и закрыла за собой дверь, чтобы не подслушивать разговор, но очень скоро на пороге появился Морис:

— Никто не отвечает! Вы не знаете, где можно его найти?

— Нет, не имею ни малейшего понятия, где он сейчас. Конечно, утром он должен быть в магазине.

— Я не могу ждать до завтра! Впрочем, я, наверное, надоел вам со своими часами. Оставляю вас в покое.

— Ах нет, — поспешно заговорила Фреда, почти отчаявшись, что он уйдет рассерженным. — Останьтесь и выпейте чашку чая, — приветливо предложила она.

К ее удивлению, Морис согласился, и она указала ему на одно из двух уютных кресел, но он запротестовал:

— Я же в болотных сапогах! Обычно я снимаю их, как только вхожу в дом, они же очень грязные!

— Все в порядке, снимите их в магазине. Там линолеум, его легко вымыть!

Морис вернулся через несколько секунд в толстых шерстяных носках. Фреда поставила на стол чашки и блюдца и как раз собралась заваривать чай, когда зазвонил телефон.

— Давайте я заварю чай, — предложил Морис, заметив ее колебания. — У меня это хорошо получается!

Она улыбнулась и направилась к телефону. Однако, когда Фреда услышала голос на другом конце провода, улыбка исчезла с ее лица.

— Боб! Где ты?

— В «Трех петухах». Мне нужно было с кем-нибудь поболтать, поэтому я рискнул позвонить тебе, но никто не брал трубку. С тех пор я звонил тебе дважды. А поскольку теперь ты дома, приезжай и развесели меня!

Фреда заколебалась, затем тихо проговорила:

— Сейчас не могу. Минут через тридцать. Пожалуйста, подожди. Это важно.

Она положила трубку и задумалась. Дверь была закрыта, но Фреда не помнила, закрывала ли она ее за собой. Значит, ее закрыл Морис. Что он успел услышать? Он хочет видеть Боба, а Боб в меньшей, гораздо меньшей степени хочет видеть его. Брать Мориса с собой в «Три петуха» слишком ужасно, но столь же ужасно расстаться с Морисом, не сказав, что ей известно местонахождение Боба.

Что же делать?

Решив, что нельзя вечно оставаться возле телефона, девушка подошла к двери в гостиную и неуверенно отворила ее. Морис стоял к Фреде спиной, и прежде, чем он успел повернуться к ней, она собралась с силами.

— Это звонил Боб Арнольд, — напряженным голосом сообщила она.

Он повернулся с невозмутимым лицом:

— Я догадался. Поэтому и закрыл дверь.

Фреде стало совсем неловко.

— Мне следовало позвать вас поговорить с ним, но я так удивилась, что мне и в голову это не пришло, — запинаясь, объяснила она.

— И все же если он сейчас дома, не будете ли вы возражать, если я позвоню ему?

— Его нет дома. Он… — Фреда не закончила фразу.

Морис бросил на нее пронизывающий взгляд:

— У меня такое чувство, будто я мешаю. Я прав?

— Вы мне вовсе не мешаете! — внезапно рассердилась Фреда. — Боб попросил меня встретиться с ним и… — Она осеклась. — Послушайте, я не собираюсь становиться ни на чью сторону в вашей ссоре!

— Знаете, мне бы не хотелось, чтобы вы или кто-либо другой становился на мою сторону, когда я с кем-то ссорюсь! Думаю, сейчас мне лучше уйти. Спокойной ночи, Фреда.

Он вышел из гостиной прежде, чем Фреда успела еще что-либо сказать. К тому времени, как она оказалась в «Трех петухах», ее гнев поутих, осталось лишь чувство разочарования. Девушка вошла в небольшой вестибюль и, как и ожидала, увидела Боба, сидящего за маленьким столиком. Заметив ее, он встал, и несчастное выражение его лица пробудило в ней жалость.

— Что случилось? — спросила она, усаживаясь за столик.

— Чандлер с его проклятыми часами! Он говорит, что будет преследовать меня за разрыв контракта, если я их ему не продам!

— Когда он это сказал?

— Пять минут назад. Он ворвался сюда, подошел ко мне и буквально прорычал все это мне в ухо. Прежде чем я смог придумать, что ему ответить, его уже здесь не было. Удивительно, что ты с ним не столкнулась!

— Он вышел из моего магазина чуть больше десяти минут назад. Мы собирались выпить по чашке чая, когда раздался твой звонок. Думаю, здесь он оказался по чистой случайности. Я, разумеется, не говорила ему, где ты находишься.

— Как бы то ни было, я попал в затруднительное положение. — Он накрыл ее руки своими и продолжал: — Послушай, Фреда, если ты с ним дружишь, попроси его освободить меня от этой сделки.

— Я не могу, — резко произнесла она. — Во всяком случае, думаю, считаться со мной он не станет. Сдается мне, Морис Чандлер не из тех, кто легко меняет решения.

— В таком случае я погиб, уничтожен! Этот тип лишит меня последнего пенни!