продолжал Кравцов. – А еще оба вы одного поля ягоды – что одного, что другого по полдня ждать приходится! И чего такого ты можешь найти, чего мы не нашли? Ладно уж, раз приехал, то даю вам обоим еще полчаса, а потом хочешь не хочешь, велю покойников уносить. Я, если что – на улице!

Прошагав в сторону выхода на цыпочках, чтобы не затоптать следы, Кравцов покинул комнату.

– Где они? – спросил Зверев, когда дверь за следователем захлопнулась. Костин махнул рукой, и они прошли в следующую комнату.

Взору майора открылась удручающая картина. Серые обои свисали клочьями, открывая уже успевшие подернуться плесенью голые стены. Повсюду валялись старые корзины, кастрюли и осколки битого фарфора. Расслоившаяся от влаги мебель состояла из прожженного кресла и облезлого шкафа, все двери которого были сорваны с петель. Дополняло все это убогое убранство стоявшее в углу старое пианино, покрытое сорванными с окон занавесками. Однако представшая глазам Зверева картина была не так безобразна, как то, что Зверев увидел у противоположной стены. Тут на двух старых вытертых стульях сидели худощавый светловолосый парень лет шестнадцати с отекшим от синяков и ссадин лицом и примерно такого же возраста здоровяк с искривленным от боли лицом.

Подойдя ближе, Зверев внимательно осмотрел светловолосого. Кожа на лице паренька была рассечена в нескольких местах, переносица опухла, через прокушенную губу были видны осколки передних зубов. Оба мертвеца были связаны бечевкой и привязаны к стульям. Одежда покойников была заляпана запекшейся кровью. Зверев подошел, принюхался и вопросительно посмотрел на Костина:

– Мне кажется или от здорового парня спиртом попахивает?

– Не показалось! Здесь и в самом деле довольно тяжелый душок. Видимо, хорошо погуляли и попойка была нешуточная. Я что думаю, сидели в компании, выпивали, ну а потом повздорили!

Зверев вновь подошел к светловолосому и более внимательно рассмотрел рассечения на лице мертвеца.

– Я думаю, били кастетом!

– Вероятнее всего! – согласился Костин.

– Нож и кастет, надо полагать, вы не нашли!

– Кто ж такие улики оставляет?

– А что нашли?

Веня начал перечислять:

– Сам видишь, тут все довольно загажено и запылено, поэтому то, что появилось недавно, мы смогли определить сразу. Нашли с полдюжины окурков, наши гуляки курили «Казбек». Примечательно, что у двух окурков мундштуки смяты «гармошкой», а другие четыре просто сдавлены зубами.

– Еще что?

– Натоптано тут изрядно, Леня отыскал несколько довольно отчетливых следов, которые не могли быть оставлены жертвами. У одного из подозреваемых обувь сорок пятого размера, у другого – поменьше, и сбит каблук. Найденные следы явно оставлены не обувью, надетой на ноги жертв. Одним словом, помимо этих парней здесь побывали как минимум еще двое.

– Хорошо! Еще что?

– Теперь что касается поножовщины: два удара – два трупа! Покойники сидят рядком, сзади стена, значит, убийца стоял перед ними. Ножевые ранения идентичны – в области правого подреберья. Думаю, что убивал один и тот же человек, бил вот так. – Костин изобразил, как был проведен удар, и пожал плечами. – Тут и судмедэксперт не нужен, чтобы понять, что наш убийца – левша!

Зверев ничего не ответил, прошелся по комнате, вернулся к светловолосому и потянул носом.

– Если это была пьянка, почему от этого не пахнет? Где объедки, бутылки, стаканы? Слабо верится, что убийцы, прирезав этих двоих, все это унесли с собой, но почему-то оставили гору окурков. – Зверев снова потянул ноздрями воздух. – Хотя даже сейчас повсюду спиртом пахнет.

– Это точно! Наш Бармалей, пока работал, весь обчиха́лся и ничего толком не унюхал!

– А вы что хотели, сам же сказал, что тут спиртом несет, причем так несет, словно его ручьем лили! – внезапно очнувшийся от дремы Логвин тут же вступился за своего питомца.

– То есть совсем ничего не унюхал? – уточнил Зверев.

– Довел нас до соседнего дома, а там вот, – сказал Костин, подошел к Мокришину и взял у него из саквояжа пакет. В пакете лежала пустая армейская фляжка в новеньком чехле. – Вот в чем они спирт принесли. Бармалей отыскал эту фляжку у ближайшего дома, а дальше идти отказался. А когда вернулись, все время чихал.

Зверев хмыкнул и вновь прошелся по комнате. Приблизившись к дальнему углу, он присел и принялся рассматривать небольшое багровое пятнышко на полу.

– Похоже на кровь!

– Вот здесь Бармалей крутился, но потом помотал мордой и больше активности не проявлял, – продолжал рассказывать Костин.

Зверев еще раз осмотрел угол.

– Пойдем, покажешь мне, где вы фляжку нашли, – приказал Павел Васильевич, и спустя минуту они вышли из подъезда.

На улице было все так же душно, где-то вдали за густыми кустами кто-то из местных протяжно тянул слегка расстроенную гармошку.

Они осмотрели место, где Бармалей нашел фляжку, и прошли еще метров сто в сторону жилых домов. Там, где закончился асфальт, Зверев остановился.

– Чего там? – засуетился Костин.

– Видишь, трава примята и, по-моему, дерн в одном месте нарушен?

– Где? Ах это!

Зверев сделал шаг в сторону и ковырнул землю ботинком.

– Точно! Смотри! Кто-то подрезал дерн чем-то острым, думаю, ножом, и наверняка тут мы что-нибудь найдем!

Зверев приподнял пласт земли и стал грести землю рукой. Когда под его ладонью мелькнул клочок материи, Павел Васильевич двумя пальцами потянул его и вытащил из земли носовой платок из белого ситца. Веня взял находку, поднес ее к лицу.

– От платка что, тоже спиртом попахивает?

Он не договорил, так как Зверев сделал еще несколько движений руками и достал из вырытой ямки раздавленный окурок. Аккуратно держа находку кончиками пальцев, майор внимательно его рассмотрел.

– «Lucky Strike»! Недешевый табачок курил тот, кто тут заметал следы, – сказал Зверев. – Среди нашей псковской бандитской братии такие сигареты не многим по карману. Если в доме следы оставили двое, то эта находка говорит о том, что, скорее всего, тут побывал еще и третий.

Костин все еще рассматривал платок.

– Похоже, этот наш третий еще и чистю́ля!

– Вот именно! Причем патологический чистюля! Этот белый платочек он спиртом намочил, а потом им руки вытер! Как тебе такая версия?

Веня расцвел:

– Выходит, не зря я столько времени с Кравцовым лаялся! Ну ты, Василич, даешь! Всегда говорил, что у тебя глаз – алмаз! Служба в разведке определенно сказывается!

Павел Васильевич помрачнел.

– Про разведку мы с тобой позже поговорим, а пока можете закругляться.

– А ты?

– А я отчаливаю…

Заметив, что щека Зверева дернулась, Веня встрепенулся.

– У тебя такой вид, Пал Васильевич, что ты о чем-то догадался, – Веня хитро сощурился. – Может, расскажешь, какие мыслишки тебя одолевают?

– Может, и расскажу, но не здесь и не сейчас! Мне сначала увиденное обмозговать