Принцип такой далекий и в то же время такой близкий. И сегодня мы часто живем в соответствии с представлениями Гильгамеша, считавшего человеческие отношения — и даже саму человечность — отрицательно влияющими на усилия работников и уверенного в том, что люди работали бы производительнее, если бы не расходовали свое время и энергию непродуктивно. Мы продолжаем полагать, что человечность (человеческие отношения, любовь, дружба, искусство) не продуктивна, возможно за исключением ре продукции, являющейся продуктивной в прямом смысле слова.

Такое стремление максимизировать эффективность любой ценой, усиление экономического за счет человеческого унижает индивидуума, лишает его всего богатства чувств и превращает в производственную единицу. Красивое, изначально чешское слово robot [33] выражает эту трансформацию почти идеально: особа, униженная до положения простого раб отника, становится элементарным роботом. Как кстати пришелся бы эпос Карлу Марксу, который легко мог бы использовать его в качестве доисторического примера эксплуатации и отчуждения личности от семьи и себя самого![34]

Владеть безотказным работником всегда было мечтой тиранов. Каждый деспот видит в семейных и дружеских отношениях конкурента эффективности. Стремление принизить роль человека до простой единицы производства и потребления (экономике ничего больше и не требуется, что, к нашему огорчению, прекрасно демонстрирует модель homo oeconomicus, который таковым и является)[35] ясно прослеживается в предупреждающих социальных утопиях или, точнее, дистопиях. Платон, например, в своем идеальном государстве лишал родителей права воспитывать детей: их должны были сразу после рождения передавать в специальные институции[36]. Нечто подобное есть в романах О. Хаксли «О дивный новый мир» и Дж. Оруэлла «1984»: в обоих человеческие отношения или чувства (а в конце концов и любые проявления личности) запрещены и строго наказуемы. Любовь, так же как дружба, «не нужна» и непродуктивна. Для тоталитарной системы они могут быть даже деструктивны (что хорошо видно в романе «1984»)[37]. Дружба с экономической точки зрения не является необходимой, без нее общество и индивидуум могут жить. Как подчеркивает К. С. Льюис, «дружба бесполезна и не нужна, как философия, как искусство, как тварный мир, который Бог не обязан был творить. Она не нужна жизни; она — из тех вещей, без которых не нужна жизнь»[38].

Современный экономический мейнстрим, к сожалению, очень близок именно к такой концепции. Модели неоклассической экономики понимают труд как input (материал) для производственной функции. Такая экономика не умеет встраивать человечество (а значит, индивидуума!) в свои рамки, зато люди‑роботы подойдут к ней идеально. Как говорит Джозеф Стиглиц,

одной из самых больших «хитростей» (некоторые говорят «прозрений») неоклассической экономики является ее отношение к труду как к любому другому фактору производства. Результат описан как функция того, что на входе, — стали, оборудования и труда. Математика относится к целесообразной, сознательной деятельности человека, направленной на удовлетворение потребностей индивида и общества, как к обычному товару, внушая нам, что это заурядный предмет торговли — как, к примеру, металл или пластмасса. Но труд таковым не является. Условия работы на сталь никак не влияют; ее благополучие нас не волнует[39].