Я спросил своего нового знакомого, Сергея из казино «Черри»:как насчет иностранных преступников? Ходят слухи, что в Россию потянулисьгангстеры из-за рубежа? «Итальянская мафия была, разнюхивала, но потом ониуехали, – сказал Сергей. – Наши ребята для них уж больно крутые.Колумбийцы – дело другое».

По утверждению Сергея, в Москве крутилось много колумбийскихнаркодолларов, их вкладывали в недвижимость и всевозможные предприятия.Россияне, которые продвигали такие сделки, получали на Западе щедроевознаграждение. «Тут за счет этих дивидендов живут многие», – гордо заявилСергей.

А кому принадлежит казино «Черри»? «Чеченцам», – нераздумывая, ответил Сергей. Позже сотрудник РУОПа подтвердил, что большая долядоходов из этого казино поступает в одну из чеченских мафиозных групп. Когда жея спросил Дейва Сэйера, он назвал четырех владельцев-акционеров: правительствоМосквы, закрытая шведская компания, специализирующаяся на казино, российскаяфирма по продаже иномарок «Тринити моторс» и частная российская холдинговаякомпания «Олби».

У «Тринити моторс», торговавшей «крайслерами» и другимииномарками, была весьма сомнительная репутация. Основной автосалон «Тринити»находился в одной из лучших точек Москвы: напротив Большого театра. Одним изофициальных основателей этого бизнеса, нередко появлявшимся в «Черри», былВладислав Ваннер, он заменил Глобуса на посту главаря бауманской преступнойгруппировки, которую разгромили чеченцы.

Связь «Тринити моторс» с казино «Черри» можно былопредугадать, а вот «Олби» оказался совладельцем неожиданным. Эта компанияпринадлежала тридцатилетнему предпринимателю Олегу Бойко, отсюда и название«Олби». Он был одним из самых знаменитых новых русских миллионеров. Емупринадлежала сеть магазинов по продаже электроники «Олби-дипломат» и один изкрупнейших российских банков, «Национальный кредит». Он был одним из основныхвнешних инвесторов ведущей российской газеты «Известия», а также главнымспонсором политической партии своего друга Егора Гайдара, бывшегопремьер-министра, любимца западных средств массовой информации и лидера«молодых реформаторов». Бойко был председателем исполкома партии Гайдара «ВыборРоссии».

Несколько лет спустя я спросил Гайдара: почему он решилсотрудничать с предпринимателем, который, в числе прочего, был крупнейшимакционером казино, которое держали чеченцы.

«О его бизнесе я что-то знал, – ответил Гайдар. –В те времена он был крупным бизнесменом и считался человеком солидным».

«А о его связях с преступным миром знали?»

«Нет».

«Сейчас вы бы согласились, чтобы он помогал вашей партии?»

«Нет, конечно. Это было еще в то время, когда у нас былогораздо больше иллюзий о новом российском бизнесе, о социальной ответственностиэтих людей».

Года через два после начала демократического экспериментабольшинство россиян поняли: страна попала в руки преступников. Дляхарактеристики новой власти взяли иностранное слово «мафия». В народе бытоваломнение, что Россией правят убийцы и мошенники, а каждый член правительства –сообщник. Весной 1993 года президент России Борис Ельцин заявил в своемвыступлении, что две трети всех коммерческих структур в России связаны сорганизованной преступностью, каковая представляет угрозу национальнойбезопасности России. Еще через год Ельцин снова выразил по этому поводуобеспокоенность, заявив, что Россия превращается в «сверхдержаву преступности».МВД дало следующие конкретные цифры: 40 процетов всего частного бизнеса, 60процетов всех государственных компаний и до 85 процетов всех банков имеют связис организованной преступностью.

В 1993 году МВД выявило в стране около 3000 организованныхпреступных группировок. Через год на специальном совещании в ООН по вопросаммеждународной преступности была названа цифра 5700, эти группы якобынасчитывали 3 миллиона членов. Но пугал не столько быстрый рост российскихпреступных групп, сколько масштабы захвата российской экономики.

По идее, либерализация экономики должна была привести ктому, что всевозможные теневые операции перерастут в законный бизнес, нопроизошло обратное: черный рынок засосал новые предприятия. Новый российскийбизнес был загнан в мир организованной преступности. Этому способствоваликоррумпированные чиновники из государственного аппарата; получалось, что длякоммерческого успеха нужны политические связи. Успешному бизнесу мешал обременительныйи запутанный налоговый кодекс, и приходилось вести двойную бухгалтерию. Не былоэффективной правовой системы, в итоге контракты не имели силы, а получить долгибыло невозможно без помощи бандитов.

На заре ельцинской России появились тысячи новых банков.Иногда эти учреждения блистали мраморной отделкой, иногда напоминали дешевыелавки с вооруженной охраной. В первые годы ельцинского правления банковскоедело было наиболее заманчивым бизнесом. Привлекала легкость доступа кгосударственным фондам. Если у банкиров были нужные связи, они могли получатьогромные прибыли, даже не имея особого представления о финансах и кредитнойполитике. Крупнейшим источником дохода для российских банков были ссудыЦентрального банка с отрицательной процентной ставкой. Например, в феврале 1993года коммерческий банк с хорошими связями мог получить в Центральном банкессуду под 7 процентов в месяц. Но в тот же месяц индекс цен на потребительскиетовары возрастал на 25 процентов. Банк просто превращал рубли Центрального банкаво что-то, что не потеряет стоимость (скажем, в товары, имеющие легкий сбыт,или доллары), и снова реконвертировал активы в рубли в конце месяца, в итоге –чистая прибыль в 15 процентов всего за несколько недель. Банки с хорошимисвязями отлично зарабатывали и на том, что держали у себя депозитные вкладыцентральных министерств, местных властных структур, больших государственныхнефтяных компаний и экспортеров оружия. Опять-таки эти банки вы­плачивалигосударству процент, который был куда ниже темпов инфляции, и государственныефонды позволяли им получать огромные прибыли на торговых операциях либо простона обменном курсе.

Неудивительно, что банки часто становились объектами нападокпреступных групп. Жертвами пали десятки банкиров. Третий по величине в Россиигосударственный «Россельхозбанк» был крупнейшим из тех, где предстоялиперемены; в декабре 1993 года его председатель был убит.

В 1993 году я нанес визит одному из молодых российскихбанкиров на Новом Арбате. Широкоплечий человек с глазами ящерицы, ВладимирСипачев возглавлял банк «Аэрофлот» (40 процентов принадлежало авиакомпании, 60процентов – шести физическим лицам). Тридцатипятилетний Сипачев рассказал мне,что сделал карьеру, начав «финансовым менеджером» в промышленной фирме«Атоммаш» в Ростове-на-Дону. В 1989 году начал строить промышленную империю. К1993 году в его собственности оказались банк «Аэрофлот», карьер по добычемрамора, небольшая компания по строительству самолетов, металлоторговаякомпания, несколько радиостанций. Сипачев хвастался своим финансовым гением иутверждал, что в этом году доходы от бизнеса превысят 100 миллионов долларов. Яподкинул ему несколько стандартных вопросов.