бы уже десять лет назад знали бы, что к чему! - выплескивал я давно мучавшие вопросы. - А так получилось, что она испугалась, сбежала... То есть косвенно подтвердила свою вину!

- Или ей просто на хрен ты не сдался после таких выкрутасов. И отправив тебе документы на развод, она вычеркнула тебя из своей жизни. - Вздохнул Глеб. - Ты, похоже, так и не понял, что от тебя ей нужен был только ты, а не доступ к твоему кошельку. А выбить из тебя денег в отместку... Она оказалась выше этого, и своё достоинство оценила выше бабла. Всё. Смирись.

- Сказать куда можешь пойти с такими советами? Или, как взрослый мальчик, сам догадаешься? - огрызнулся я. - Лучше пробей номер выданного Алисе загранника, потому что получала она его на фамилию уже после развода.

- За-чем? - с усталостью выдохнул Глеб.

- За надом. Запрос в посольство буду подавать! - ответил я.

Эта надежда тоже не оправдалась. Никаких сведений о том, что Алиса проживает на территории Канады, где-то училась, платит налоги, оформила страховку, хотя бы медицинскую, не было. В то, что с ней что-то случилось, я не верил. Но как её найти я не знал.

- Скорее всего, она получила гражданство. И уже давно. И информацию о своём гражданине предоставлять не пойми кому, в посольстве не собираются. Они так защищают своих граждан. - Озвучил неприятный для меня вывод Глеб.

- Значит, надо нанять кого-то из своих, для кого они предоставят эти данные. - Решил я.

- И как ты это сделаешь? Через интернет? - усмехнулся друг, который и не скрывал, что считает, что я малость тронулся на идее вернуть Алису.

- Поеду в Канаду и найму частного детектива. - Ответил я, набирая номер телефона. - Станислав Дмитриевич? Здравствуйте. Смотрю, что-то вы давно не звоните... Да, мне тут один воробушек начирикал, что вас командой на сборы в Канаду пригласили. Думаю, это очень ценный для ребят опыт. Это же не только тренировки, это ещё и атмосфера своя... Да я сам с огромным удовольствием с вами съездил бы, вспомнил бы юность... Возьмёте на хвоста? Конечно, сообщайте и готовьте документы на выезд. Я оплачу, без вопросов.

- Мдааа... - протянул Глеб.

- Вот тебе и мдааа! - передразнил его я.

Глава 4

Алиса.

10 лет назад.

Всё тело болело. Иногда я чувствовала, что-то вроде тряски, какие-то прикосновения. После них наступало облегчение. Всё переставало существовать, до следующего появления боли, которую отгоняли прохладные прикосновения.

Когда я открыла глаза, то надо мной дико кружился потолок, а от запаха лекарств стало только ещё хуже. Тошнота подкатила к горлу.

- Тише девочка, тише. Вот сюда, умничка. Рот сможешь прополоскать? Ну, вот видишь, как хорошо! Сюда сплюнь. А сейчас чистенькой водички попьём, я тебя аккуратненько оботру и поспишь, да? - тихо говорила со мной санитарка.

Мне почему-то бросились в глаза морщинки в уголках её глаз, те, которые говорят появляются только от улыбки. Вероятно, это было моё первое пробуждение с того момента, как я пришла домой и Рома... Уже однозначно бывший муж набросился на меня, не объясняя причин. Словно оборотень из фильма ужасов, превратившись из внимательного и заботливого мужчины в обезумевшего маньяка, он осыпал меня ударами и оскорблениями.

Разыгравшаяся за окном гроза словно сопровождала весь этот оживший кошмар. В какой-то момент я уже ничего не различала, мне было больно даже от удара грома. А потом меня накрыла благословенная темнота, по выходу из которой меня ждал тихий и мягкий голос разговаривающей с самой собой бабушки-санитарки.

Я не плакала, слëзы сами катились из глаз. И непонятно от чего. То ли от боли, что прорывалась сквозь, как я сейчас понимала, действие обезболивающих, то ли от радости, что пальцами и кистями рук я могла шевелить без боли. А значит, руки были целы, и я не потеряла возможность рисовать.

Как только я пришла в себя настолько, что перестала себя ощущать себя в постоянном полузабытьи, я позвонила в детский дом. Этот номер не менялся никогда, и он был первым, что мы, воспитанники, учили наизусть. Мне кажется, что и сохранялся этот стационарный аппарат только потому, что слишком много воспитанников знали его номер.

Уже через пару часов в мою палату стремительно, словно порыв ветра, вошла Анна Тимофеевна. Следом за ней, как адъютант за генералом, шла наш лейб-медик. Почему её так называли, никто не знал, просто вот она лейб-медик и всё. В этот момент у меня внутри словно лопнула тугая струна, не позволявшая мне успокоиться. Наверное, сработала память ещё со времён детского дома, раз наша Анна Тимофеевна рядом, значит, все проблемы решаться, какими бы они не были.

Я устало прикрыла глаза и даже не вслушивалась в то, о чём вокруг меня шли разговоры. Анна Тимофеевна вызвала врачей, потребовала назначения... Наша медик их проверяла и перепроверяла, шелестели странички.

- А это что? - вдруг резко спросила Елена Николаевна. - Почему вы назначили Алисе этот препарат, да ещё и капельницей? Насколько знаю, его назначают для вызова родовой деятельности. Алиса ты решила прервать беременность?

- Что? - распахнула я глаза чуть не подскочив, забыв о всех своих болях. - Как... Какая ещё беременность?

- Вы что? Решили прервать беременность пациентки, даже не поставив её в известность о её положении? - Елена Николаевна умела говорить таким голосом, что сразу все чувствовали себя идиотами, наверное, поэтому и получила добавку к должности.

- Там срок небольшой. Пациентке делали рентген, она несколько дней находилась на обезболивающих. Вы список повреждений видели? Да такое ощущение, что по ней комбайн проехал, да ещё развернулся пару раз! - выдала моя лечащий врач. - Последствия для плода могут быть необратимы. Зачем девочке ещё и испытывать чувство вины за прерванную беременность? Так бы она даже не поняла и не знала бы.

- Вас кто допустил до врачебной деятельности, девушка? - по сравнению с нашей Еленой Николаевной врач, что меня лечила, действительно выглядела девушкой.

- У неё и так угроза, - добивала врач. - Не выносит всё равно.

- И это тоже не даёт вам права принимать подобные решения самостоятельно. Подсудное дело. - Припечатала Елена Николаевна. - Алиса, ты что решила? Будешь мамой?

- Постараюсь, - ответила так же, как и всегда отвечала на вопрос Елены Николаевны: "Будем выздоравливать"?

А руки