– Ты хорошо понимаешь, о чем я тебе говорю? Я даю тебе редкостный шанс, Энди, и не следует относиться к этому легкомысленно. Уже лет двадцать, если не больше, мы никому не предлагали то, что я предлагаю тебе сейчас.

– А если я откажусь? Что тогда? Вы меня убьете? И заберете… – Как она это назвала? – Мой пар?

Роуз улыбнулась. У нее были пухлые коралловые губы. И Энди, всегда считавшая себя асексуальной, вдруг с интересом подумала, каковы они на вкус.

– В тебе слишком мало пара, чтобы возиться с тобой, милая, а тот, что все-таки есть, нам не по вкусу. Как старая говядина для лохов.

– Для кого?

– Не важно. Просто слушай. Мы не убьем тебя. Но если ты откажешься, мы полностью сотрем этот разговор из твоей памяти. Ты очнешься у обочины дороги на окраине какого-нибудь глухого провинциального города – Топеки или, быть может, Фарго, – без денег, без документов. И даже не будешь помнить, как ты там оказалась. Последним твоим воспоминанием останется посещение кинотеатра с тем мужчиной, которого ты сначала ограбила, а потом изуродовала.

– Он получил по заслугам! – выпалила Энди.

Роуз поднялась на цыпочки и потянулась, коснувшись пальцами крыши кемпера.

– Это твое личное дело, куколка. Я не твой психиатр.

Она не носила бюстгальтера; Энди видела под футболкой темные точки ее сосков.

– Но тебе есть о чем задуматься. Мы отберем у тебя твой дар вместе с деньгами и, как я не сомневаюсь, фальшивым удостоверением личности. В следующий раз, когда ты попытаешься усыпить очередного мужчину в темном кинозале, он повернется к тебе и спросит, что за херню ты несешь.

У Энди мороз пробежал по коже.

– Вы не сможете сделать этого.

Но потом она вспомнила ужасающе сильные руки, которые проникли ей прямо в мозг, и отчетливо поняла: эта женщина справится. Возможно, с помощью своих друзей, людей из других кемперов, что собрались вокруг машины Роуз, как поросята вокруг свиноматки, но справится.

Однако Роуз уже думала о другом.

– Сколько тебе лет, милая?

– Двадцать восемь. – Она отвечала так с тех пор, как ей пошел четвертый десяток.

Роуз посмотрела на нее с улыбкой, но ничего не сказала. А Энди, пять секунд выдержав взгляд этих прекрасных серых глаз, потупилась. И вновь увидела перед собой очертания прелестных грудей, которые отменно держали форму без помощи лифчика. А чуть выше уперлась взглядом в губы этой женщины. В эти манящие коралловые губы.

– На самом деле тебе тридцать два, – сказала Роуз. – О, это нисколько тебя не портит. Все понятно, ведь жилось тебе нелегко. Вечно в бегах. Но ты все еще очень хорошенькая. Оставайся с нами, живи среди нас, и через десять лет тебе действительно будет двадцать восемь.

– Это невозможно.

Роуз опять улыбнулась:

– Пройдет сто лет, а ты будешь выглядеть на тридцать пять и чувствовать себя соответственно. Но только в том случае, если начнешь поглощать пар. Тогда тебе действительно снова будет двадцать восемь, а внутри ты станешь совсем девчонкой. Пар ты получишь. Долгая жизнь, молодость и хорошее питание – вот что я предлагаю. Как тебе такая перспектива?

– Звучит слишком заманчиво, чтобы оказаться правдой, – ответила Энди. – Как та реклама, где тебе предлагают застраховать свою жизнь всего за десять долларов.

И она не так уж ошиблась. Роуз не лгала (по крайней мере пока), но кое о чем умалчивала. Например, о том, что пара иногда не хватало на всех. О том, что не всем было суждено пережить Трансформацию. Роуз решила, что эта молодая женщина имеет хорошие шансы, и Грецкий Орех, их доктор-самоучка, сдержанно с ней согласился, хотя предосторожности ради не дал никаких гарантий.

– И как же вы и ваши друзья себя называете?

– Они мне не друзья. Они – моя семья. А все вместе мы – Истинный Узел. – Роуз переплела пальцы и поднесла к лицу Энди. – То, что связано, не может быть развязано. Тебе следует сразу это понять.

Энди, давно проникшаяся мыслью, что однажды изнасилованная девочка уже никогда не станет неизнасилованной, понимала ее великолепно.

– У меня есть возможность выбора?

Роуз пожала плечами:

– Альтернатива выглядит не слишком заманчиво, правда? Да и лучше будет, если ты сама этого захочешь. Тогда Трансформация пройдет легче.

– А она причиняет боль? Эта ваша Трансформация?

Роуз улыбнулась и впервые нагло соврала:

– Ни малейшей.

7

Летний вечер на окраине небольшого городка на Среднем Западе.

Кто-то в это время смотрел, как Харрисон Форд щелкал своим кнутом, где-то президент-актер улыбался своей неискренней улыбкой, а здесь, во временном полевом лагере, Энди Штайнер распласталась на купленном на распродаже лежаке, подсвеченном фарами «эрскрузера» Роуз и чьего-то «виннебаго». Роуз уже объяснила ей, что хотя Истинный Узел владел несколькими кемпингами, этот к ним не относился, но их главный экономист всегда находил средства, чтобы арендовать такие времянки целиком. Деловая активность падала, Америка стояла на грани кризиса, однако Истинные не испытывали проблем с деньгами.

– И кто же этот гениальный финансист? – спросила Энди.

– О, это действительно человек из породы победителей, – заверила Роуз с улыбкой. – Сумеет уговорить птичку слететь с дерева на ладонь. Ты с ним скоро познакомишься.

– У вас с ним особые отношения?

В ответ Роуз рассмеялась и нежно погладила Энди по щеке. От прикосновения ее пальцев Энди вдруг почувствовала жаркое волнение в животе. Безумие, но так оно и было.

– Немного прихватило? Думаю, ты справишься.

Дай-то Бог, но теперь Энди испытывала уже не волнение, а страх. В ее памяти всплыли новости о трупах, найденных в канавах, о мертвых телах на лесных полянах или на дне высохших колодцев. Почти всегда это оказывались тела девушек. Роуз ее почти не пугала – рядом были другие женщины, – но ее пугали мужчины.

Роуз опустилась рядом с ней на колени. Яркий свет автомобильных фар должен был бы превратить ее лицо в неприятную маску из белой кожи, исполосованной черными тенями, но на самом деле она стала еще красивее. Она снова погладила щеку Энди.

– Не надо страха. Ничего не бойся.

Затем Роуз повернулась к одной из женщин – неброскому созданию, которое звали Тихоня Сари, – и кивнула ей. Та кивнула в ответ и скрылась внутри огромного кемпера Роуз. Тем временем остальные начали выстраиваться вокруг лежака. Энди стало жутковато. Происходящее напоминало жертвоприношение.

– Ничего не бойся. Скоро ты станешь одной из нас. Войдешь в нашу семью.

Так и будет, думала Роуз, если только ты не выпадешь из цикла. Иначе нам останется только сжечь твою одежду в бочке позади общественной уборной, а завтра двинуться дальше. Попытка не пытка.