Но он… жив.

– Где я? – спросил Кэл, не двигаясь с места.

– Это реабилитационное отделение фонда «Абстерго» в Мадриде.

Кэл не сумел сдержать удивления. «Абстерго»? Конечно, он знает это название. Кто ж не слышал об «Абстерго индастриз»? Все – начиная с сиропа от кашля и заканчивая геркулесовой кашей – производит «Абстерго». Черт, они, наверное, и пентобарбитал производят, который используется для смертельных инъекций, и салфетки, которыми близкие казненного утирают слезы.

Кэл тихо рассмеялся, а София с прежней настойчивостью продолжала:

– Это частная организация, которая занимается улучшением человеческой природы.

Кэл засмеялся громче. Он и улучшение человеческой природы – что может быть более абсурдным? «Не на того парня ставку делаете», – подумал он.

Но ангел не сдавался.

– С твоей помощью, Кэл, мы сможем отыскать способ искоренить насилие.

«Искоренить насилие».

Веселье Кэла угасло. Насилие было неотъемлемой частью его жизни, как дыхание. Эффективный инструмент, который всегда под рукой.

Но если быть честным, в детстве насилие не было ему свойственно. Да, он рос сорвиголовой, в нем кипела неуемная энергия, но он никогда не был жестоким, вспыльчивым, никогда не был… агрессивным. Агрессия, как незваный гость, которого никак не выпроводить, вошла в его жизнь вместе со смертью матери.

Сумеет ли этот ангел что-то сделать? И сумеет ли он ей помочь?

Разве может ребенок остаться спокойным и уравновешенным после того, как однажды найдет свою мать мертвой на кухне? Когда увидит на той же кухне отца со странным окровавленным клинком?

София Риккин поймала его взгляд. Ее неземное спокойствие обладало заразительной силой. Глядя ей в глаза, Кэл опустил вниз вначале одну ногу, затем другую и отошел от ограждения.

Ее лицо оставалось по-прежнему безмятежно-спокойным, но в глазах промелькнуло… удовлетворение, больше похожее на радость. Черт возьми, даже если действие лекарств закончилось, она продолжала казаться ему ангелом.

Раздался резкий свистящий звук. Маленький дротик вонзился Кэлу в шею, и он упал как подкошенный.

Ангел в душе Софии закипел от злости. Но, принимая во внимание большое количество свидетелей, она мгновенно взяла себя в руки. Повернувшись, увидела Макгоуэна, который холодно смотрел на нее с чувством исполненного долга.

Разумеется, это мог быть только Макгоуэн. Никто другой не осмелился бы нарушить ее приказ не трогать Кэла.

– Спасибо большое, – сказала она ледяным тоном.

– Ваш отец приказал доставить его на место, – как бы извиняясь, сообщил Макгоуэн.

«Ну конечно, отец приказывает – все бегут исполнять». Как она от этого устала! Сейчас дело обернулось уже не просто досадной неприятностью, а демонстрацией недоверия ее профессиональным способностям. Он стал слишком активно вмешиваться в ее работу, неудержимо стремясь к результатам, которые им обоим так нужны.

– Это мой пациент. И это моя программа.

София пристально посмотрела на начальника службы безопасности. Она не была настолько глупа, чтобы не понимать, что это обычные проблемы взаимоотношений в группе. Ее намеренно ограничивают ролью отличного исполнителя, но она не собиралась сдавать свои позиции. Принципиально важно показать Макгоуэну, что она здесь главная.

Тем более что Макгоуэн здесь не один. Опрометчиво с его стороны бросать ей вызов в присутствии пациентов. Большинству из них это совершенно безразлично, но было несколько человек, которые пристально за всем наблюдали… очень пристально.

Мусса, по своему обыкновению, пытался усугубить ситуацию, подстрекая Кэла прыгнуть вниз. И Лин тоже была здесь. Китаянка знала английский, но всегда предпочитала молчать, в то время как Мусса слишком эмоционален и болтлив. Вспыльчивый как порох Натан и сдержанный Эмир молча наблюдали за их стычкой с Макгоуэном.

София отлично знала, что и отец из своего кабинета следит за ней. Когда он приезжает сюда, то не спускает с нее глаз. Она любила отца и считалась с его мнением. И хотела такой же любви и уважения с его стороны.

Кэл прошел через суровое испытание и едва успел восстановиться. Не только его мозг, но и тело еще не были готовы к той задаче, что ему предстояло выполнить. Из его организма еще не выведен полностью яд, который практически убил Кэла, что и позволило вывезти его из тюрьмы и переправить сюда.

София планировала дать новичку время адаптироваться, понять, какую важную исследовательскую работу она здесь ведет, важную не только для всего человечества, но и для него лично.

Отец срочно прилетел из Лондона и, не объяснив причину, начал форсировать события.

София планировала расположить Кэла к себе, чтобы он добровольно работал с ними, а не на них. Но Алан Риккин, исполнительный директор «Абстерго», ускоряя процесс, расстраивал ее планы.

Как всегда.

Макгоуэн смотрел на нее пустыми глазами. Он знал, что победил. И София это знала.

И она резко сказала:

– Готовьте «Анимус».

Кэл то терял сознание, то вновь приходил в себя, пока два крепких санитара тащили его по коридорам. Он попытался осмотреть огромный зал, где оказался, но голова невольно запрокинулась назад. Все в этом таинственном месте – нет, он теперь знал, как это таинственное место называется… Все в мадридском фонде «Абстерго» было фантастическим и непонятным. К этому моменту он уже научился различать реальность и галлюцинации, вызванные препаратами.

Вначале – невероятный по чистоте больничный бокс. Затем – странный лабиринт из средневековых и современных коридоров и комнат, по которым он, спотыкаясь, бежал. Сад на крыше с гуляющими там подобиями зомби, расположенный очень высоко, на уровне полета орла или – ангела.

Но это…

«Церковь», – первое, что пришло в голову, хотя он редко туда захаживал. Великолепный мозаичный пол, в центре широкая площадка, окруженная двумя уровнями арок. И довершал невероятную картину ячеистый улей.

В полумраке он различил на стенах росписи – нечеткие, выцветшие от времени, а не расплывавшиеся у него перед глазами от введенного наркотика. Из окон высоко над головой лился солнечный свет и смешивался со слабой голубой подсветкой стеклянных шкафов, хранивших древнее оружие – мечи, луки, кинжалы.

Остальное пространство было заполнено ультрасовременной техникой. Взгляд Кэла скользнул по мониторам, мерцавшим непонятными графиками и схемами, и в голове возникла новая догадка: «Лаборатория».

Зачем он здесь?

Подбежал третий санитар и защелкнул на нем тяжелый полотняный пояс. Ему кажется или пряжка действительно похожа на букву «А»?