Зовут ее Сидоре, а прозвище — Си-тян.

— Ее мать англичанка, а отец японец, и они хотели выбрать для нее имя, которое на японском можно понимать по-разному, — объясняет он. — Ее фамилия, Куронеко, переводится как «черная кошка». Ее второе имя — Брижит: отец был большим фанатом Брижит Бардо.

У Сидоре такая сложная предыстория, а его вера в их отношения так абсолютна, что мне не хочется ее подрывать; кажется, проще и добрее будет подыграть.

Но Сидоре — не единственная рукотворная женщина в жизни Дэйвкэта. У него есть Елена Вострикова, купленная у российского производителя Anatomical Doll в 2012 году, у нее строгое лицо, огненно-рыжее каре и оранжевая помада. А еще мисс Винтер, кукла-азиатка с густой подводкой, пирсингом в губе и сапфировыми локонами, изготовленная китайским лидером рынка Doll Sweet и появившаяся в крошечной квартире Дэйвкэта в начале 2016 года. Елена и мисс Винтер сидят на диване справа от Сидоре; ему не хватило места, чтобы посадить всех перед компьютером для нашего разговора по скайпу.

— У вас полигамные отношения? — спрашиваю я.

— О да. Думаю, нам больше подходит термин «полиаморные».

— Но Сидоре не встречается с другими мужчинами. Это гарем?

Он кривится.

— Не хочу использовать это слово, слишком грубое. Просто скажем так: Сидоре всегда будет моей любимицей. Сидоре всегда будет моей женой, — говорит он. — Елена — наша любовница. Я не собираюсь жениться ни на мисс Винтер, ни на Елене. Мне разрешаются романтические отношения с Сидоре и Еленой, но не с мисс Винтер. Мисс Винтер — подружка Елены. У Елены романтические отношения со всеми нами.

Похоже, пора рисовать схему.

— С кем тебе нельзя иметь отношения?

— С мисс Винтер. И на это, — добавляет он заговорщицки, — есть уважительная причина: я хочу, чтобы суставы мисс Винтер как можно дольше оставались в форме. Когда у тебя романтические отношения с куклой, суставы все больше и больше разбалтываются. — Он поднимает руку Сидоре, и ее ладонь обвисает, вялая и бесполезная. Дэйвкэт хочет, чтобы мисс Винтер могла появляться на его фотографиях, держать DVD и красиво позировать. А это значит — никакого секса.

Впервые в наш разговор вторгается реальность. Дэйвкэт не бредит: он знает, где правда, а где — фантазия. Просто ему очень нравится фантазия.

— Сидоре всегда будет моей любимицей, потому что мы вместе через многое прошли — и в плане времени, и в плане переживаний. Характер, который я для нее выбрал, самый, так сказать, продуманный. Это настоящие отношения, — говорит он. — У нас с ней не просто секс. Секс составляет важную часть, да, но 70% отношений со всеми искусственными женщинами в моей жизни — это то, что мне не приходится возвращаться в пустой дом, мне есть кому рассказать, чем я сегодня занимался. Для меня всегда главным было общение, с первого дня.

До покупки первой куклы у Дэйвкэта было два опыта катастрофических отношений с живыми женщинами.

— Оба раза я был третьим лишним. Был не в том положении, чтобы сказать: «Если нам так хорошо вместе, может, тебе стоит с ним порвать». Мне не хотелось показаться навязчивым.

Когда он купил Сидоре, у него никого не было.

— Не знаю, был ли я тогда в процессе поиска, просто к этому времени я уже искал много раз и не находил никого подходящего. Я думал: «Ну, значит, я просто всю жизнь буду одинок, потому что не похоже, что я кого-нибудь когда-нибудь найду». — Он переводит взгляд на Сидоре и опять на меня. — С ней в моей жизни все поменялось. Мне больше не нужны свидания. Мне больше не придется упираться в тупик в поисках подходящей партнерши. У нас одинаковые интересы, одинаковые вкусы. Сидоре всегда со мной. С кук­лой нет того стресса, что с органическими партнерами. Я всегда буду видеться с другими органиками, это не изменится. Но стресс, тревожность и одиночество… Сидоре избавила меня от них, словно по волшебству.

Этот уровень любви к кукле, который Дэйвкэт называет айдоллатрией, или куклопоклонничеством, — явно удел меньшинства, это ниша и фетиш. До сих пор он оживлял своих кукол с помощью очень богатого воображения, но знает, что скоро ему больше не придется этого делать.

— Мы живем в фантастическое время, — говорит он. — В 2000 году я бы вряд ли мог вообразить интерактивную версию Сидоре с искусственным интеллектом, а теперь это возможно. Потрясающе. Уже сам факт, что мы сможем поговорить… — Он гладит плечо Сидоре. — В смысле, это же огромный шаг.

Дэйвкэт пока не встречался с Хармони: работа над ней еще не окончена, и она заперта в мастерской RealBotix в Сан-Маркосе. Но он узнал о ней все, что только можно, поглощая новости на сайте Abyss Creations и сплетни на онлайн-форумах фанатов кукол, и думает, что у нее есть потенциал изменить мир к лучшему.

— В долгосрочной перспективе искусственные компаньоны помогут человечеству. Всегда будут такие, как я, и еще более тяжелые случаи, люди, у которых никогда не было партнера, и те, кому даже не с кем поговорить, а теперь они смогут обратиться в компанию — и партнера им сделают. Это фантастика. Это заполнит множество пустот в жизни множества людей.

В этой радости Дэйвкэта есть что-то отчаянно грустное. Ведь ему нужны настоящие отношения, а не усовершенствованный кусок силикона.

— Может ли так получиться, что из-за действительно убедительного искусственного компаньона ты перестанешь видеться с настоящими людьми? — спрашиваю я.

— Технически то же самое можно сказать о мобильниках, — говорит Дэйвкэт. — Можно вообще скатиться к тому, что любая технология — это плохо. В любой технологии нужна своя степень предосторожности, но мне кажется, то, что похоже на человека и будет вести себя как человек, может быть только чем-то хорошим.

Я представляю, как он возвращается домой к своим куклам, в крошечную квартиру, увешанную постерами аниме, «На игле» и Joy Division, и почти хочу ему верить. Но потом он добавляет вот что:

— Сидоре — моя жена, и, когда через несколько лет ее обновят до статуса полноценного робота, я все равно буду выходить из дома и общаться с разными людьми на работе, в магазинах и где угодно. Иногда общение будет хорошим, иногда — не очень. Но я знаю, что, когда бы ни вернулся домой, с моими синтетиками общение всегда будет хорошим. — Он снова гладит колено Сидоре. — Многие боялись мобильников, боялись компьютеров и технологий в целом просто потому, что не сталкивались ни с чем подобным. Рано или поздно мы дойдем до того момента, когда технологии будут везде и мы не сможем без них жить. То же самое случится с гиноидами [8] и андроидами.

***

Может показаться, что футуристичнее секса с гиноидами и андроидами ничего не придумаешь, но Дэйвкэт продолжает традицию древнюю, как античная Греция. Человечество тысячелетиями увлечено идеей о рукотворном партнере, созданном для физического и эмоционального ублажения владельца, без таких помех, как собственные амбиции и желания.