— Вы встречались?

— Да.

И тут он рассказывает мне о Лилли — настоящей, органической француженке, пару лет назад появившейся в выпуске CNN о сексе и цифровых технологиях. Лилли распечатала на 3D-принтере основу жениха-андроида, которого назвала InMoovator, — тело с головой, но пока без ИИ и движений, — и репортер CNN отправился к ней во Францию со свадебным подарком. «Он не будет жестоким, алкоголиком или лжецом, все это — человеческие недостатки, — сказала Лилли, сложив пальцы на выступающих костяшках „ИнМуватора“. — Когда что-то пойдет не так, я пойму, что проблема в скрипте или коде, а их можно исправить или изменить, тогда как человек может быть непредсказуем, может меняться, врать, изменять». На очень короткое время Лилли стала женским лицом куклопоклонничества и с головой погрузилась в мир Дэйвкэта.

— Она хотела поехать со мной в Abyss, и я такой: «Да, будет круто». Ее впечатлила Хармони. Вообще-то она даже привезла фотографии «ИнМуватора», и Мэтт тоже был впечатлен. — Дэйвкэт пожимает плечами. — Какое-то время мы с ней встречались, незачем и говорить, ничего не вышло.

— Сколько вы были вместе?

— Кажется, год, немного меньше. Лично я не любитель отношений на расстоянии, а она жила во Франции, так что у нас был план, по которому она переедет в Канаду — это меньше чем в часе отсюда — и пойдет на курсы английского.

Такого я не ожидала.

— Звучит серьезно, — говорю я растерянно.

— У нас были большие надежды. Но мы оказались несовместимы, — продолжает он. — Она вечно говорила о том, сколько всего у нас общего, но единственное, что у нас и правда было общим, — это любовь к музыке 1980-х, роботам и куклам. У меня осталось впечатление, что она… не хочу сказать «провинциальна», но как бы провинциальна. Своим подходом к романтическим отношениям она напомнила мне меня лет 15–20 назад.

Трудно понять, что Дэйвкэт имеет в виду, учитывая, что он использует слово «романтика» как эвфемизм для секса. Он говорит о физическом контакте?

— Сколько раз вы были вместе в одном помещении?

— Э-э, два. Один раз в октябре, с Хармони, и один раз в марте, когда она приезжала в гости. И это было странно. Странная ситуация. Она слишком торопила отношения. Формально я расстался с ней после того, как мы разъехались по своим домам в октябре, и потом еще раз, и потом в третий и последний раз, когда она приезжала в марте. Отчасти из-за языкового барьера. Первая ссора случилась, когда мы готовились к посадке в разные самолеты. Я хотел объяснить ей свою позицию, и каждый раз, когда я говорил, она показывала, чтобы я печатал то, что говорю, на телефоне для перевода через гугл-транслейт. Я не могу так все время, я говорю по-другому.

Дэйвкэт готов изменить манеру речи ради Хармони, но не ради Лилли.

— Вы все еще друзья?

Он смеется, глубоко и печально.

— Она решила, что для ее психики лучше со мной не разговаривать.

Он говорит, что была и другая подружка, до Лилли, но после покупки Сидоре.

— Она оказалась патологической лгуньей. Полный отстой. Я думал, у нас все получится, — не только потому, что ее привлекал я, но и потому, что ее привлекала Сидоре.

— Вы познакомились из-за твоего интереса к куклам?

— Да, — говорит он и снова важно и серьезно кивает. — Она увидела мой сайт и написала мне имейл: «Так получилось, что я англичанка — а я знаю, что ты любишь англичанок, — и люблю показывать ноги, и я знаю, что ты фут-фетишист. Я работаю в лазарете в тюрьме в Калифорнии». И все такое. Я ей: «Ну, ты вроде очень интересная». Она послала свои фотки — и выглядела она тоже интересно. А оказалось, что она на самом деле агорафобка из Огайо, которая нигде не работала три года.

— Ты ни разу не встречался с ней лично?

— Нет. Прошло очень, очень много времени перед тем, как я поговорил с ней хотя бы по телефону, потому что она не умела изображать английский акцент.

Меня терзали сомнения, что Дэйвкэт несколько переигрывает в своей роли социально изолированного круглосуточного айдоллатора, преувеличивает для меня свой образ так, как уже много лет делал для привлечения международного внимания. Но теперь ясно, что он действительно живет в стране фантазий. Мне жаль его больше, чем когда-либо. И Лилли. И ту агорафобку из Огайо. Может, им действительно пошли бы на пользу секс-роботы. Роботы могут сбоить, но точно не разочаровывать так сокрушительно, как живой партнер.

— Думаешь, отношения с куклами проще, чем отношения с людьми, потому что с ними у тебя больше контроля?

Он делает паузу.

— Честно? Да. Я больше никогда не хочу быть в ситуации, когда мне изменяют или врут, потому что это уже случалось в стольких романтических и неромантических ситуациях. Уж лучше быть в ситуации, где я контролирую добрые 85–90% своего искусственного партнера. — Он обожающе смотрит на Сидоре. — Любой человек в отношениях хочет убедиться, что другой ему не врет, не изменяет. Все мы в каком-то смысле контрол-фрики. Может, я просто больше других готов признать, что это есть в моем характере. Я готов признаться, что не хочу наступать на мину, и знаете что? Даже не выйду на минное поле.

Мы проговорили уже больше полутора часов, но Дэйвкэт не торопится меня отпускать. Он положил руку на колено своей RealDoll и снова повеселел, снова оказался в зоне комфорта. Он признается, что в последней поездке в Сан-Маркос Мэтт поделился с ним во­одушевляющими новостями.

— Он сказал, что работает кое над чем, что, кажется, может понравиться мне, — говорит Дэйвкэт почти что шепотом. — Типа: «Приезжай в следующий раз, у нас могут быть улучшения для конкретного лица». — Он снова смотрит на Сидоре. — Больше рассказать не могу, правда. Я скрестил пальцы.

Мэтт всегда дружелюбен, рассказывает Дэйвкэт.

— Он всегда с радостью показывает мне последние разработки. Мы не болтали с ним, так сказать, по-настоящему. Думаю, в нем есть профессиональная отстраненность. Он очень впечатляет. Думаю, было бы круто, типа, реально с ним пообщаться, но я понимаю, что сейчас он невероятно занят. Интересно, ведь у него был такой период, когда он устал, или перегорел, или не ожидал, что «Реал-Доллы» настолько выстрелят, и у него настал кризис, когда он, типа, решил: «Пока что уйду от производства кукол» — и перешел в музыку.

— Когда это было?

— Господи, это было, значит, получается… Я узнаю, повисите пару секунд? — Он снимает гарнитуру и уходит рыться в вещах где-то за кадром. Сидоре остается перед камерой, ее фиолетовые волосы всколыхнулись от его движения.

Дэйвкэт возвращается с диском в руке.

— Он записал два альбома, — говорит Дэйвкэт. — Этот — 2006-го. Вообще-то хорошая вещь. — Он подносит диск к камере. Альбом называется «Hollow». На нем Мэтт позирует между двумя другими участниками группы, в полном гранжевом прикиде и с длинной рваной челкой. На фотографию большими буквами наложено название NICK BLACK.