У Чихачева на душе отлегло. Право, стоит, как Екатерина Ивановна предлагает, разучить «Женитьбу» или еще лучше сцены из «Ревизора» и тем временем обдумать все хорошенько.

«А Геннадий Иванович хитер, хоть и запальчив, — думал Березин, — знает, чем приманить нашего брата». Похоже было, что все экспедиции Невельским давно обдуманы.

Утром Невельской пошел в магазин. Светало, и снега косы, залива и моря слились в сплошной синеве. Нынче зима снежная, и вся коса выросла аршина на три.

Пост раскопан, как открытый разрез с ходами на руднике, и на дне его — дома. Местами укатаны съезды для нарт и лыжников. Внизу тихо, не страшен ветер, когда подует с моря, и мороз не так бьет людей. Над снежным городком торчит вышка с флагом и часовым.

«От снега теплей!» — говорят казаки.

К старому, вытащенному на берег бригу «Охотск» ведет ход в сугробах. Вокруг — завалы снега, а за ними вдали — заструги по всей косе.

На судне каюты, в том числе и капитанская, разгорожены, переборки между ними сняты — образовалось обширное помещение. С потолка, как огромное меховое одеяло, свешивается сплошная мохнатая стена из полномерных лисиц. При свечах работают приказчики. Тут же двое гиляков.

Березин и Боуров рассматривают на прилавке каждую шкурку, сортируют соболей. На небольшом столе стопка бумаги, чернильница, счеты и большая книга. Боуров время от времени записывает число и сорт принятых шкурок.

Тепло. Топится железная печь. По стенам — полки с товарами. В соседнее помещение открыта дверь, там, в бывшей жилой палубе, виднеются бочонки и шкуры больших зверей: медведей, лосей и тюленей. В трюме тоже полно звериных шкур.

Гиляки — соседи, приехали с острова Удд. Они соблюдают порядок и с любопытством смотрят и ждут, когда приказчики закончат дела и займутся ими.

Когда вошел капитан, они поднялись и обняли его по очереди. Таков гиляцкий обычай. Геннадий Иванович строго его придерживается, что нередко вызывает насмешки некоторых его подчиненных.

Торг на посту ведется компанейским товаром, и от Компании присланы приказчики «в распоряжение начальника экспедиции», как просил Муравьев.

Магазином и всем торгом заведует Дмитрий Иванович Орлов. В правлении Российско-американской компании в Петербурге, а также в Аяне, где находится важная фактория и склад для пушнины, прибывающей из Аляски, считают, что в Петровском главное — магазин, а не экспедиция. А экспедиция только для охраны торга. Но Невельской подчинил магазин экспедиции, отстранил Орлова от управления торговыми делами и занимается ими сам, требует от приказчиков полного и беспрекословного подчинения. Цены он меняет и твердит, что всю ответственность берет на себя.

— Когда приехали? — спросил капитан у гиляков.

— Вчера, — испуганно ответил добродушный, толстый Момзгун.

— Вчера на магазин ходили, — сказал, как бы оправдываясь, другой гиляк, Хурх.

Он тоже невысок ростом, лохматый, черный, как жук, с редкими усиками и с пристальными глазами, черными как угли.

— Как раз магазин закрывали, — добавил он, кивая на Боурова, — наша не попали!

— Ночевали деревня! — пояснил Момзгун.

— Имя в охотку! Сами рады поглядеть и у нас пожить, — сказал черноусый молодцеватый Боуров.

Невельской покосился на приказчика.

— Дивные меха привезли, вашескородие!

— А ты опасался, что товар зря транжирили. Вот теперь напиши в Аян, что не даром хлеб едим.

— Завсегда напрасно укоряете, Геннадий Иванович. Я ведь человек подневольный.

Боуров, несмотря на все распоряжения Невельского, оставался верен своему долгу и пытался, сколь возможно, отстоять то, что требовалось данными ему от компанейских служащих инструкциями.

— Глядите, Геннадий Иванович! — воскликнул Березин, растягивая перед огнем черную шкурку. — Глядите, какой мерный! Тигр, а не соболь! Вот зверина! Черный… А посмотрите, какая ость. — Березин дунул в мех, который открывался воронкой под струей воздуха, обнаруживая густой волос. — Какая-то мамзель, купчиха ли напялит на себя! Как полагаете, Геннадий Иванович? Куда этого соболя вывезут? Этот сорт называется у нас «баргузинский». В верховьях Амгуни, говорят, высокие горы со снегом! Там в холоде родятся такие, в хребтах.

Невельской присел на табуретку, угостил гиляков табаком и сам закурил трубку.

— Твоя лавка? — спросил свирепый Хурх.

— Моя.

— Богатый! — похлопал Момзгун по плечу капитана. — Хозяин?

— Хозяин.

— И он тоже хозяин? — кивнул гиляк на Боурова.

— Тоже хозяин!

У гиляков был такой вид, словно им чего-то надо от Невельского. Он догадывался, дело обычное.

— А как ты нерпу зимой бьешь? — спросил капитан Хурха.

— Копьем!

— И стрелой. Или такой штука тоже есть, такой маленький, потом есть еще большой… — сказал Момзгун.

Видя, что капитан на этот раз угощать их не собирается, гиляки стали поглядывать на полки.

— Покажи вон тот красненький, — сказал Момзгун.

— Боуров, снимите для них сукно.

— Они надоели мне, Геннадий Иванович! Сами не понимают, чего хотят, — ответил приказчик. — Красное сукно ему брать не на что, это товар не по нему-с. А что я ему предлагаю — он не берет. Чуть ли не весь магазин для него перерой, а мне некогда, сами видите, — добавил он с раздражением.

Невельской поднялся, и не успел Боуров опомниться, как уж он достал с верхней полки кусок сукна и кинул его ловко, так, что оно частью развернулось по прилавку. Гиляки поднялись и с серьезным видом стали трогать сукно.

— Только зря замарают! — как бы оправдываясь, пробурчал приказчик. — У тебя не на что это покупать, — вразумляюще сказал он гиляку. — Вот миткаль, это по тебе!

Боурову казалось, что Невельской зря хвастается и упрекает его, выказывая себя заправским торгашом.

Березин мотнул головой, подмигнул товарищу, как бы предостерегая его. Но Боурова трудно остановить.

Капитан стал кидать драдедам[9], а потом плис, ситец. Волны материи бушевали на прилавке.

— Позвольте уж я, — засуетился Боуров.

Гиляки достали двух лисиц из мешка, и торг состоялся.

— Запишите все, Боуров!

Капитан повел гиляков к себе. Момзгун и Хурх после обеда укатили домой.

— Как же можно этак обращаться с покупателями! — говорил Невельской, явившись к приказчикам. — Да вы в своем уме? Маньчжур при торге непременно угощает их, одаривает мелочами и всячески ухаживает. Вы-то, Алексей Петрович, знаете это отлично.