Она допила остатки джина. Забавно, но ей даже начал нравиться его резковатый смолистый вкус.

— Повторим? — с улыбкой предложил ее собеседник. — Я еще не отказался от мысли увидеть, как вы танцуете на столе. Или просто танцуете.

— Пожалуй, я все-таки предпочту стакан воды, — покачала головой Джемайма. На этот раз маленькую победу одержала тетя Бесс.

На протяжении следующего часа Джемайма чувствовала, как все сильнее и сильнее увлекается сидящим напротив нее мужчиной. Гарсия… то есть Энрике был совершенно неподражаем: весел и забавен, остроумен и умен. Смеялся над ее шутками и сам заставлял молодую женщину покатываться со смеху. С видимым интересом выслушивал бесконечные истории, призванные проиллюстрировать, какие же у нее талантливые и необыкновенные брат и сестра… Его общество почему-то так и располагало к откровенности. Джемайма сама не заметила, как выложила добрую половину всех своих забот и печалей.

И все это время она с острой, почти пугающей отчетливостью осознавала его близость. Эта близость пьянила сильнее всякого джина, дурманила голову. И когда он, убирая с ее лица упавшую прядь волос, на миг коснулся пальцами пылающей щеки, сердце Джемаймы помчалось во весь опор.

О себе он почти не говорил — лишь слушал, да так внимательно, точно на свете нет ничего важнее и увлекательнее ее рассказа. Отнюдь не избалованной подобным вниманием Джемайме казалось, будто она перенеслась в иной мир, где все по-другому. Расхрабрившись, она под конец даже заказала себе еще джина с тоником.

— Но вам, верно, уже до смерти надоело слушать о моей семье, моих маленьких пристрастиях, школьных проблемах Бобби и так далее, — спохватилась молодая женщина.

Он покачал головой.

— По-моему, мне никогда не надоест слушать ваш голос.

На этот раз Джемайма первой отвела взгляд. Все шло совсем не так, как она планировала. Она-то хотела быть всей из себя такой загадоч-ной-презагадочной, а вместо этого сидит тут и выкладывает собственному боссу все, что на душе накопилось. Она вдруг поняла, что ее отношение к Гарсии-Энрике вышло за рамки чисто чувственного влечения. О нет, ее по-прежнему тянуло к нему, но еще он начал ей по-настоящему нравиться. Нравиться как человек, а не как объект мимолетного флирта.

— Мне бы тоже хотелось узнать о вас побольше, — преодолевая смущение, призналась она. — Вам и вправду по душе всякие приключения вроде хождения на яхтах в шторм и преодоления порогов на плотах?

Он склонил голову набок, точно смиренно признавая свою вину.

— Ну да.

— Бог ты мой!

Если бы Джемайма собственными глазами не видела Гарсию тогда, в каноэ, она ни за что не поверила бы этим словам, произнесенным респектабельным и лощеным боссом.

— Впрочем, — прибавил он чуть грустно, — давно я уже не преодолевал пороги. Катастрофически не хватает времени.

Джемайма не в первый раз за вечер обратила внимание на то, какие жадные и голодные взоры бросают на него находящиеся в баре представительницы прекрасного пола. Внутри у нее все так и перевернулось. Не отдам! Он мой!.. Не думая, она коснулась его руки.

Энрике прореагировал живо и немедленно. Пальцы молодых людей переплелись, и вверх по руке Джемаймы распространилось возбуждающее покалывание. Она завороженно смотрела на сильные длинные пальцы Гарсии, удивляясь, какой же миниатюрной кажется ее рука в мужской ладони. Когда же она наконец подняла взгляд, то обнаружила, что ее собеседник пристально наблюдает за ней. На губах у него блуждала легкая полуулыбка.

— Ну как, вам тут еще не надоело? Может, пойдем отсюда? — предложил он, чуть понизив голос, так что фраза прозвучала крайне интимно.

И куда отправимся? Джемайма так и замерла, не в силах задать этот мучающий ее вопрос, потому что сама не знала, какого ответа ждет.

— Гроза давно кончилась. Можно погулять по берегу.

Молодая женщина выдохнула.

— Отличное предложение.

И в самом деле прогуляться вдоль озера куда как заманчиво. Но отчего же тогда глубоко в душе она ощутила легкий укол разочарования?

Ах, Джемайма, Джемайма, не будь клинической идиоткой. Можно подумать, если бы этот Гарсия-Энрике имел в виду именно то, о чем ты подумала — на что втайне надеялась, — ты бы согласилась! На этот раз маленькая ведьмочка откровенно подтрунивала над ней.

Да ни за что! Не согласилась бы ни за какие коврижки — мысленно возразила ей молодая женщина и тут же неохотно уточнила: ну, то есть скорее всего не согласилась бы.

Вспомнив свой торопливый визит в киоск на первом этаже отеля и купленный там блестящий пакетик с некими вполне определенными изделиями, Джемайма признала правду. Может, и согласилась бы.

На очаровательном лице молодой женщины отражалось столько самых разнообразных чувств, что Энрике с трудом подавил улыбку. Он отлично понимал, что испытывает сейчас Джулия, потому что сам испытывал то же самое.

Отношения развиваются слишком стремительно. Ведь в сущности они чужие друг другу люди. Но почему же кажется, будто ничего не может быть естественнее того, что происходит сейчас между ними?

Неким непостижимым чутьем Энрике знал: вздумай он без единого слова взять Джулию за руку и увести из переполненного посетителями бара к себе, она повиновалась бы точно так же, без единого слова. Но он не хотел навязывать ей свою волю, не хотел давить на нее.

— Смотрите. Не хотите никуда идти — останемся тут.

Молодая женщина с напускной нерешительностью склонила голову.

— Не знаю, право, что вам и сказать… Остаться в душном баре или предпочесть прогулку при луне вдоль берега, где веет свежий ветер? — аффектированно продекламировала она, подражая актерам «старой школы», а потом самым что ни на есть прозаическим тоном добавила: — Тем более что, насколько я могу судить, девицы за соседними столиками себе только что шеи не посворачивали, на вас заглядываясь. И если мы не уйдем, их нелепая и преждевременная кончина будет на вашей совести.

— Не только их, — доверительно сообщил Энрике. — Девиц, честно говоря, я не заметил, а вот тех трех парней возле стойки разглядел хорошо. Бедняги так пялятся на ваши ножки, что чуть с табуретов не падают всякий раз, как вы пошевелитесь.

Джемайма мгновенно повернулась лицом к стойке. Глаза ее расширились от изумления.

— Что, правда? А вы уверены, что они глядят именно на меня. Тут же столько красивых и совершенно свободных женщин!

— Но ни одной с такими стройными ножками.

По щекам ее разлился очаровательный румянец. Молодая женщина явно не сознавала своей красоты. А посему не представляла, как эта красота действует на любого мужчину, если только он не голубой или не безнадежный импотент. Зеленые глаза сияли манящим колдовским светом, а вид умопомрачительных ног вызывал в мозгу рой образов, один эротичнее другого. Во рту у Энрике вдруг пересохло.