Очаровывая и развлекая Садлера, посла Генриха VIII, Мария де Гиз показала себя искусным политиком. В ее голове созрел план. Она перевезет дочь из Линлитгоу, красивого, но неспособного выдержать осаду дворца, в свой замок Стирлинг — практически неприступную крепость на вершине отвесной скалы, в непосредственной близости от побережья, что также позволяло восстановить сообщение с Францией по морю.

Она уже послала верного слугу в Стирлинг с сундуками, наполненными одеждой и домашней утварью. За ними последовала мебель, серебряные блюда, столовая посуда, постельное белье, сушеные продукты питания и кухонные принадлежности, горшки, сковороды и шампуры для мяса.

При этом Арран настаивал, чтобы никто не покидал Линлитгоу. Мария де Гиз с легкостью проигнорировала его приказ, блестяще разыграв свои карты. Она пересказала Садлеру слухи, что Арран не намерен выдавать Марию замуж в Англии и собирается отправить девочку на юг, чтобы получить награду для себя и своих союзников, а затем нарушит слово и будет держать пленницу в Шотландии, до смерти Генриха VIII, а затем попытается узурпировать шотландский трон. Мария де Гиз убеждала Садлера, что об этом необходимо сообщить Генриху, но не раскрывала источников — в противном случае ей самой и ее дочери грозила опасность.

И в Англии, и во Франции само упоминание о том, что может или не может произойти в будущем, когда и если король умрет, трактовалось как заговор против короля и было серьезным преступлением. Считалось, что подобные разговоры делают смерть короля более вероятной, и данное преступление, называвшееся «воображаемой или замышляемой» смертью короля, приравнивалось к государственной измене и каралось смертью. Садлер должен был дистанцироваться от Аррана, если тот действительно замышлял подобное. В противном случае его самого могли причислить к сообщникам.

Но и это еще не все. Арран планировал выдать вдовствующую королеву за собственного сына. Генрих VIII мог помешать этим планам, приказав Аррану отпустить Битона, которого обвиняли в подделке завещания и который должен был сменить Аррана на должности регента. В отличие от своих врагов кардинал «лучше позаботится о пользе королевства».

Это был классический блеф. Мария де Гиз клеветала на Аррана, основываясь на своем невысоком мнении о его характере. Она понимала, что идет смертельная схватка за опекунство над ее дочерью, и была полна решимости заручиться поддержкой Садлера в своем намерении укрыть Марию в замке Стирлинг. И Садлер, который теперь совсем не доверял хитрому и нерешительному Аррану, поддался обману.

Были и другие причины, почему Садлер поверил Марии де Гиз. Интриги ее матери при французском дворе возымели действие, и Франциск I решил вмешаться. Он хотел помешать Генриху VIII и отвлечь его от планов вторжения во Францию. В Париже пошли разговоры, что герцог де Гиз готовится к высадке в Шотландии. Говорили, что он уже получил приказ, и Садлеру нужно только точно узнать, что происходит и каковы истинные намерения французов.

В конечном счете герцог так и не появился. Франциск I отменил свой указ и вместо де Гиза отправил на переговоры в Шотландию ссыльного шотландского лорда, молодого Мэтью Стюарта, графа Леннокса. Это беспокоило Садлера в не меньшей степени. Леннокс, глава младшей ветви рода Стюартов, принявший французское подданнство, оказывался первым претендентом на регентство в случае отстранения Аррана. В апреле граф Леннокс высадился в Дамбартоне, цитадели его предков на северном берегу Клайда, и сразу же направился к Марии де Гиз.

На политической арене она превратилась в центральную фигуру. Независимо от того, верил Садлер ее льстивым речам или нет, он был заинтересован в том, чтобы иметь к ней постоянный доступ.

Арран, в свою очередь, пытался перехватить инициативу у Садлера, но его положение резко ухудшилось, когда группа лордов, преимущественно католиков, объединилась вокруг Леннокса, а Битон смог сбежать из заточения. После того как Леннокс вернулся в Шотландию, Генрих VIII заподозрил заговор с целью выкрасть маленькую Марию и перевезти ее в Дамбартон. Он приказал Аррану собрать войско и без промедления доставить Марию в «безопасное» место, Эдинбургский замок.

Но Арран пребывал в растерянности. Понимая свою слабость, он в конце апреля на время присоединился к Ленноксу. Многие его союзники не поддерживали обручение Марии с сыном и наследником Генриха VIII. Для них это было неприемлемо, и Леннокс воспользовался этим. В конечном счете Арран заявил Садлеру, что условия англичан неприемлемы и «каждый мужчина, женщина и ребенок в Шотландии скорее умрет, чем согласится на них».

Генрих VIII выдвинул ультиматум: если Арран откажется от английского династического плана, война неизбежна. Шантаж Генриха вызвал сильнейшее возмущение. Тем не менее 1 июля 1543 г. был заключен Гринвичский договор, согласно которому английский король получал желаемое. Мария должна была оставаться в Шотландии до десятилетнего возраста, после чего выйдет замуж за английского принца Эдуарда. Ее приданое, выплачиваемое Генрихом, составляло 2000 фунтов в год и автоматически удваивалось, если она станет супругой правящего короля Англии.

Остальные статьи договора были результатом компромисса. До замужества воспитанием Марии должны заниматься шотландцы, однако Генрих в целях «лучшего воспитания» имеет право за свой счет отправить английского дворянина с женой или иной спутницей и сопровождающими, числом не более двадцати, которые будут жить с девочкой. Этот пункт предназначался для того, чтобы родным языком для Марии стал английский, а не шотландский или французский.

Но Генриху пришлось пойти на уступки, поскольку он торопился заключить договор, чтобы полностью сосредоточиться на планируемом вторжении во Францию. Для достижения быстрого результата король согласился на условия, гарантирующие независимость Шотландии. Ключевая статья договора подтверждала, что страна «продолжит называться королевством Шотландия и сохранит свои древние законы и вольности». Однако шотландцы также настояли, что, если брак окажется бездетным, Мария имеет право вернуться домой как суверенная королева. Это должно было стать династической «унией» Англии и Шотландии, но с выхолощенной династической сутью.

Мария де Гиз ликовала; лазейки в договоре были очевидны. Арран запаниковал. Он предупредил Садлера, что за маленькой Марией следует внимательно наблюдать, поскольку она «немного беспокоится из-за прорезывающихся зубов». Но даже Садлер не был таким доверчивым. В письме Генриху VIII он попытался предположить, почему Арран вдруг захотел защитить Марию, «будто это был его ребенок». Разумеется, Аррану было невыгодно и больше всего он боялся, что Марию тайно переправят во Францию и отдадут на воспитание де Гизам.

Гринвичский договор оказался мертворожденным с самого начала. Мария де Гиз и не собиралась его соблюдать; период, пока шли переговоры, она использовала для того, чтобы «поставить на место» Аррана и Генриха VIII и выиграть время для формирования новой, более сильной коалиции. Только спустя время ее истинные намерения стали очевидными, когда она заключила союз с профранцузски настроенными Битоном и Ленноксом, объединенные силы которых подошли к Линлитгоу 24 июля. Там был подписан бонд[5] о предотвращении передачи Марии в Англию и взаимопомощи при защите от проанглийски настроенного Аррана.