Сидевшие у ближайшего костра скифские воины, даже оторвались от еды, невольно залюбовавшись статной красавицей, прелести которой были обтянуты кожей доспехов. Но стоило Исилее повернуть свое точеное лицо в их сторону, как бы невзначай положив свободную руку на меч, как все восхищенные улыбки мгновенно потухли. Воины обратились к мясу и вину, стараясь не смотреть в сторону амазонок.

– Иллур приказал завтра уйти из этого лагеря в земли гетов, – добавила воительница, делая шаг навстречу скифскому адмиралу.

– Я уже знаю, – обреченно кивнул Леха, рассматривая ее узкое решительное лицо, на котором, словно уголья костра, ярко горели глаза, – завтра я тоже ухожу из лагеря, но другой дорогой.

Эта женщина обладала какой-то магической властью над ним, а может быть, он ее просто боялся. Поймав себя на этой мысли, бравый морпех несколько загрустил – не любил он зависеть от женщин. Да и вообще раньше не любил долгих отношений, но тут ему выбирать не приходилось. Вся атакующая инициатива находилась в руках амазонки, которая по неизвестной причине никак не хотела от него отказаться. У Ларина уже давно возникло странное чувство, что он очарован против воли. Заколдован. Ведь куда бы он ни убежал от этой неистовой женщины, рано или поздно она все равно являлась следом с отрядом своих воительниц. Казалось, соберись он обогнуть Африку на квинкереме и спрятаться там посреди эфиопов, она и туда доберется.

«А может, это и есть любовь? – подумал он, как-то отстраненно рассматривая лицо Исилеи, хищной кошки, уже подобравшейся к нему совсем близко, – Хотя больше похоже на муку, а не любовь. Или на охоту, где я только дичь. Впрочем, есть в этом и приятная сторона».

– Значит, это последняя ночь перед походом? – произнесла Исилея, бросив взгляд на тонувший во мраке шатер адмирала. Он велел специально не разводить рядом костров.

– Да, – подтвердил Леха, решившись, – и мы не будем ее терять. Заходи!

Откинув полог, он пропустил вперед себя изумленную Исилею, ожидавшую долгих прелюдий и нерешительности с его стороны. И сам набросился на нее сзади, едва успев отстегнуть меч. В полумраке шатра – жаровня здесь давно горела, зажженная слугами, – Леха крепко прижал к себе привыкшую повелевать везде, даже в постели, Исилею и молча стал расстегивать крючки и застежки на ее богатом доспехе. А затем, когда из-под брони показалось нагое тело прекрасной амазонки, толкнул ее на ковер и сам быстро сбросил с себя панцирь. Усталость как рукой сняло. О сне он уже и не помышлял. В нем проснулся вепрь и жеребец одновременно. Исилея умела будить такие чувства. Она никогда не успокаивала и не ублажала, она всегда возбуждала его, а потом выпивала без остатка. Но на этот раз Леха твердо решил вести.

– Ты ждал меня? – спросила она, когда Леха опустился на колени и без разговоров провел рукой по ее груди, сжимая сосок, а затем принялся лизать его и быстро набухавшую грудь.

– Ждал, – быстро ответил Леха, спускаясь ниже и покрывая поцелуями упругий живот, дав Исилее обхватить свою голову руками.

И это была чистая правда. Он не соврал. Он ждал Исилею теперь всегда, в любое время дня и ночи, едва получал весть о том, что где-то рядом остановилось войско сарматов. Так уж она его приучила за последний год.

Он совсем недолго ласкал ее и без того разгоряченные от скачки на коне бедра. А затем резко раздвинул их и вошел, излившись почти мгновенно и застонав от наслаждения. Эта женщина действительно могла завести его так, как никто, и сама не любила долгих прелюдий. Уткнувшись в ее теплую шею, Леха невольно вспомнил Тарнару. «Жаль девчонку, – подумал он и сквозь пелену наслаждения ощутил укол совести, – из-за меня погибла, а тоже была красотка».

– О чем ты думаешь? – тут же напряглась Исилея, словно прочитала его мысли.

– Ни о чем, – соврал Леха, откатываясь в сторону в желании немного передохнуть. Он был уверен, амазонка отпустит его только с рассветом, не раньше.

– Хочешь уехать со мной в Ерект? – вдруг спросила Исилея.

С Лехи мгновенно слетела вся истома. Он напрягся.

– Куда? – проговорил он, даже прекратив усталыми пальцами ласкать ее пупок.

– В Ерект и жить там со мной, – повторила амазонка, – у меня большой дом и много слуг. Тебе будет хорошо.

«Этого еще не хватало, – подумал Леха, – что она там задумала». Но вслух ответил другое.

– У меня тоже большой дом и много слуг, – проговорил он осторожно, – и золота хватает. Зачем мне ехать в Ерект? Да и царь меня не отпустит, я ведь на службе.

– У сарматов тоже есть царь, – как-то слишком осторожно проговорила Исилея, и Леха заметил сквозь полумрак, что воительница смотрит на него, словно изучает, – он ценит хороших воинов. Ты мог бы служить ему, а жить со мной.

– У меня уже есть царь, – ответил Леха, переворачиваясь на спину и, коснувшись плечом разгоряченного плеча Исилеи, ощутил словно разряд тока – так от нее полыхнуло обидой. Исилея замкнулась, погрузившись в свои мысли, но Леха сразу понял, что просто так от своих желаний она не откажется. Эта чертова баба привыкла получать все, что захочет.

«Вот ты чего желаешь, красавица, – молча думал Леха, глядя в потолок юрты, тонувший в темноте, – чтобы я, скифский адмирал, у тебя в доме жил. Да только кем, мужем или слугой? Ведь если мужем, то по нашим законам тебе придется подчиняться. А ты этого ой как не любишь. Не вынесешь. Я могу тебя к себе увезти, если захочу, зачем мне в сарматы подаваться и царю вашему служить. Своего кровного брата я предать не могу, да еще ради бабы, от которой спасу нет. А семья у меня уже есть, как ни крути».

Теперь ему вспомнились Зарана и сын, которого он уже долго не видел. «Так и вырасти успеет, пока я с войны ворочусь, – подумал Леха, мысленно переносясь в далекий Крым, – а война у нас, похоже, надолго затянется. Выпросить, что ли, у Иллура отпуск на пару недель и смотаться в Крым, посмотреть на сына?»

Подумав так, он усмехнулся и даже развеселился. Этого Исилея вынести уже не могла. Она сама перешла в атаку, решив, что ее мужчина уже достаточно отдохнул, чтобы вновь попытаться удовлетворить желания амазонки. Без промедления девушка опустила свою ладонь вниз и сжала его мужское достоинство так, что Леха от боли даже вскрикнул. А затем отпустила и запрыгнула на него, обхватив бедрами.

«Опять начинается, – сдался Ларин, – ох уж мне эти наездницы». Но в этот раз амазонка «прокатилась» на нем сверху. Затем он снова взял власть в свои руки. Так они вырывали инициативу друг у друга до самого рассвета, оглашая юрту стонами, пока не забылись от усталости. Лишь когда первые лучи солнца окрасили скалы побережья в лазоревый цвет, Исилея выскользнула из шатра, облачившись в свои кожаные одежды. Перед тем как уйти, она наклонилась, шепнув ему на ухо:

– Подумай.

И растворилась среди шумов просыпавшегося лагеря.

В особняк Ганнибала, схожий своим видом с настоящей крепостью, Федор прибыл довольно быстро. Служба командиром хилиархии давала ему привилегию по необходимости пользоваться лошадью, хотя он и считался пехотинцем. Что он и сделал, ведь Ганнибал не любил опозданий. По дороге, что вела вокруг холма на самый его верх, петляя между помпезными зданиями, в которых раньше обитала римская знать, а теперь генералитет финикийской армии, Федор Чайка успел подумать, зачем его вызывает командующий. И даже успел прийти к некоторым выводам, которые наводили его на странное предположение.