Воины под звуки труб и барабанов приветствовали его поднятием мечей.

Войдя во дворец, он быстрыми шагами направился к лестнице, которая вела в покои дочерей и сыновей.

– Где-то сейчас Леонтиск? – промелькнуло в сознании Птолемея.

Он любил сына Таиды… Тот напоминал ему доблестного Неарха. Как жаль, что Леонтиск попал в плен в первом же сражении. Неарх никогда не знал поражений во времена Александра. Как и он, Птолемей…

По дороге Вереника, чтобы отвлечь мужа от мрачных мыслей, беззаботно рассказывала ему о необыкновенных способностях маленького Птолемея, которые с каждым днем обнаруживались все яснее и яснее, сожалела, что передумала взять детей на встречу отца.

– Он так будет похож во всем на тебя, – спокойный, смелый, рассудительный. А вот Птолемей-старший слишком дерзок, излишне жесток. Не подумай, что я сужу строго о сыне Эвридики. Он весь в Антипатра, своего деда… а рыжий в дядю, Кассандра…

Птолемей рассеянно слушал жену… Вскоре они вошли в спальню детей… Глубокая тишина царила в высоком убранном мягкими коврами зале, разделенном мраморной аркой на две половины.

Отдернув полог, Птолемей залюбовался белокурой Птолемиадой. Ей скоро уже исполнится пятнадцать. Он прикоснулся губами к ее щеке. Она тут же проснулась и, нежно поцеловав его в губы, снова погрузилась в безмятежный девичий сон. Недалеко от Птолемиады спал ее родной брат, – Птолемей. Даже во сне брови его были сдвинуты, и лицо имело суровое выражение.

Вереника поспешила побыстрее отвести мужа от детей Эвридики – он должен любить только ее детей.

Подойдя к ложу трехлетнего сына, Птолемей опустился перед ним на колени и осыпал поцелуями его глаза, щеки и губы. Маленький Птолемей пробудился, обвил ручонками шею отца и залепетал что-то непонятное. Птолемей с блаженным лицом прислушивался к его лепету, пока сон снова на овладел малышом.

Птолемей мысленно молился за этого ребенка, его братьев и сестер, затем чистосердечно признался Веренике:

– Найдется ли на земле что-нибудь, чего бы я не отдал за них?

Внезапно лицо его снова омрачилось. Ему вспомнилось проигранное сражение… И Антигон!.. Этот ненасытный старик уже простирает свои скрюченные руки и к нему, чтобы присоединить Египет к своим владениям… Но этого не будет никогда!.. Никогда!..

«Головы моих детей будут увенчаны царскими диадемами», – решил он и снова наклонился над трехлетним сыном, который, наверное, видел во сне что-то веселое, так как безмятежно улыбался.

Сердце Птолемея переполнилось нежностью, и, взглянув на Веренику, любующуюся спящим сыном, подумал, чем выше он поднимается по лестнице почестей и славы, тем больше удаляется душевное спокойствие, о котором, однако, он никогда не переставал мечтать.

Птолемей крепко поцеловал Веренику и сказал:

– Пойду освежусь перед встречей с военачальниками!..

– Ванна уже готова. Я провожу тебя…

– Нет, нет, ты устала… Ступай!.. Я скоро приду к тебе, несравненная!..

Утомленный длительным плаванием Птолемей с наслаждением погрузился в круглую медную ванну с горячей водой. Чернокожая рабыня облила из лутрофора голову и плечи водой из священного источника. Растерев тело губкой, она уступила место молодой египтянке, которая умастила тело ароматными маслами. Движения невольниц успокаивали. Трудно было поверить, что нет еще и суток с тех пор, как он был в море. И все-таки даже сейчас, когда он хотел на короткое время отвлечься от неприятных мыслей, восстановить силы и сосредоточиться, страшный вопрос продолжал тревожить его. И на этот вопрос он не мог в себе найти ответа. «Неужели это я, опытный, испытанный в битвах полководец, со своим могущественным флотом позволил потерять Кипр? Как это могло случиться?»

Он жестом приказал рабыням отойти, закрыл глаза. Мысли опережали одна другую. «Теперь Антигон наверняка попытается захватить Египет, и в ближайшее время подойдет к нашим границам… Мы должны срочно увеличить армию… Временно не вступать ни в какие стычки с Антигоном…»

За последнее время Птолемей полюбил власть, привык к почестям, был убежден, что он один в этих условиях междоусобных распрей и хаоса может создать сильное государство с идеальным управлением, что он один среди диадохов сможет сломить и уничтожить ненасытного Антигона.

Сейчас необходимо подчинить всех единой воле и прекратить все разговоры о поражении его армии, которые могут бросить тень на его доброе имя.

Птолемей понимал, что надо готовиться к защите границ, а он не привык выжидать, – он привык нападать первым и побеждать, как и Деметрий. Выжидать, обороняться для него было равносильно отказу от обладания Египтом.

Сейчас необходимо стянуть все войска к границам, приготовиться к длительной обороне и затем отбросить врага… Египет будет принадлежать только ему!.. И всем Птолемеям!..

И вслух произнес:

– Тот, кто скажет себе: «Преодолей препятствие!» – преодолеет его.

Приняв решение, Птолемей вышел из ванны, надел длинную до щиколоток тунику, расшитую золотыми нитями, на ноги – подвязанные ремнями сандалии, пристегнул меч и направился в зал приемов.

Зал для приемов к появлению в нем Птолемея заполнили военачальники, номархи, вельможи и жрецы. Настроение среди соратников Птолемея, несмотря на поражение в Кипрской войне, было бодрым. Никто не сомневался в прославленном полководце и все были уверены, что Птолемей даст достойный отпор Антигону и его сыну Деметрию. Многие считали, что главная ошибка была в оснащении флота, что Деметрий преуспел именно в своем инженерном превосходстве, а отнюдь не в искусстве ведения боя. Военачальники, все как один, готовы были снова вступить в сражение, чтобы защитить границы Египта.

Все в зале приветствовали вошедшего Птолемея. Многие ожидали увидеть на его лице волнение или растерянность, но Птолемей уверенной походкой прошел к своему креслу и жестом, исполненным достоинства, предложил всем занять места. Кресел не хватило и рабам пришлось принести длинные скамейки, на которых расположились опоздавшие.

В зале воцарилась тишина.

Все взоры были обращены на Птолемея.

Напротив Птолемея сидел его любимый военачальник Филокл, которого он оставил вместо себя в Александрии. Красивое, мужественное лицо Филокла выражало крайнее нетерпение, а скользнувшая по лицу еле заметная улыбка обещала полную поддержку. Проницательный взгляд, устремленный на Птолемея, красноречиво говорил: «Повелитель должен быть решительным. Начинай!.. Не медли!..»

Птолемей с волнением в голосе проговорил:

– Спасибо всем за поддержку, верные мои соратники. Кипрская война проиграна… На нас легла священная обязанность позаботиться о судьбе государства.

Ко всеобщему удивлению и радости голос полководца становился все уверенней и уверенней.

– Мы обязаны обеспечить безопасность жителей Египта. Антигон не дремлет и скоро подступит к нашим границам. Я не допущу, чтобы Антигон торжествовал победу!.. Антигон и его сын Деметрий еще будут просить у нас пощады…