КГБ-шные генералы старой формации были очень скромными в личной жизни. Из них выделялся только Глеб Николаевич Шапкин, по прозвищу «Барин». Это был блестящий профессионал и очень интересный в общении человек. Глеб Николаевич курил трубку и любил зарубежные фильмы — за что и получил свое прозвище. Но все эти шалости — ничто по сравнению с тем, что вытворяют бывшие сотрудники КГБ сейчас. В следственном управлении до сих пор могут позволить себе разъезжать на машинах, несопоставимых по цене с официальными зарплатами и с хитрыми номерами — 001, 002. Я очень близко столкнулся с такого рода «коммерциализацией», когда обращался к Путину, вытаскивая ребят по так называемому «247-му делу» (об этом — чуть ниже).

Путин из КГБ, а не из ФСБ. ФСБ в восприятии людей сейчас стоит гораздо ближе к продажным ментам. ФСБ — это тоже три буквы, но уже совсем другие.

У любого взрослого человека с кумирами напряженка. В один прекрасный момент понимаешь, что кумиров у тебя больше нет... Есть люди, которых Путин реально уважал и уважает, но кумиры — это совсем другая категория.

Путина — и это заметно — очень интересует поведение разнообразных исторических деятелей в разнообразных условиях. Видно, что он занимается изучением кризисных периодов в истории и поступков государственных деятелей в эти сложные времена. Не случайно, будучи в Португалии, он позволил себе очень резкое и очень точное сравнение, уподобив текущий момент 1962 году и происходящим в то время событиям на Кубе. Эта аналогия перевернула всю ситуацию для американцев. Путин сказал, что размещение элементов противо-ракетной обороны (ПРО) в Восточной Европе приближает нас к тому же состоянию, в котором мы находились во время Карибского кризиса, когда мир практически стоял на грани большой войны. И то, что руководители двух стран сумели тогда договориться, помогло отодвинуть мир от края пропасти.

Это — серьезное и глубокое заявление.

Путин вообще любит проводить такие исторические экскурсы, чем отличается от многих политических деятелей. (Комментируя что-либо — и в Португалии, и во многих других поездках, он четко говорит, что не будет лукавить, не будет никакого хитрого плана.)

Я думаю, что Президент так никогда и не признается, есть у него кумир или нет. Например, когда говорит Сурков, то ясно, что для него если не кумиром, то примером для вдохновения является американский Президент Франклин Рузвельт. Суркову кажется, что ситуация в России напоминает то время, когда Президентом Соединенных Штатов был Рузвельт, и поэтому ряд идей, в том числе и политтехнологических, можно позаимствовать «оттуда», в частности, и переведенный на русский язык термин «суверенная демократия». Но то, что это не подходит Путину, было заявлено им самим на Валдайском форуме в Сочи. Тогда Путин довольно резко сказал, что ему вообще-то не очень нравится и не вполне понятен этот термин — «суверенная демократия» — и что вообще-то не он работает у Суркова, а Сурков работает у него. На этом вопрос был полностью закрыт.

К людям Владимир Владимирович относится очень уважительно, но без фанатизма, без надрыва. Нельзя сказать, что он себя заставляет. Когда с ним беседуешь, всегда видна дань традиции. Посмотрите, как это проявляется в уважении к Собчаку и к людям из старой команды Собчака. В то же самое время нет попытки идеализации — есть понимание: да, он наш, не более. И подчас Путин невольно становится заложником своего характера. Яркий пример — Чечня, когда он ощутил личную ответственность за Ахмада Кадырова и как результат за его сына. А потому отношения там не только и не столько политические, сколько очень личностные. Ведь Путин, как мне показалось, пережил гибель Кадырова-старшего словно личную трагедию. Поэтому и отношение к Рамзану во многом у него замешано на отцовском чувстве.

Но я глубоко убежден, что кумиров как таковых, в общем понимании, у Путина скорее всего нет. Хотя я верю, что в спорте, конечно, такого рода образцы для подражания у него были. Тем более в дзюдо. Основатель стиля Дзигоро Кано, фильм «Гений дзюдо» — от этого никуда не деться!

Если действующий Президент говорит о наличии у него кумира, то он делает себя зависимым, он делает себя уязвимым. И становится объектом для критики, потому что невольно во многом берет на себя ответственность за того политического персонажа, который кажется ему кумиром. Вот такая странная логика.

Любопытная история связана с Путиным. Каждый раз, когда общаешься с известными людьми, они вспоминают, что видели его еще до президентства. Дмитрий Дмитриевич Крылов, наш замечательный телевизионный журналист, рассказывал мне, как оказался в Лондоне в тот самый момент, когда в России произошел октябрьский путч 1993 года. И там же была делегация питерского мэра Анатолия Собчака. Крылов показывал мне фотографии того времени и говорил: «Вот, видишь эту фотографию? Знаешь, кто это?» Я смотрю — да, действительно, стоит очень худой Путин! Владимир Владимирович тогда много времени проводил с Собчаком.

Собчак оказал на Путина колоссальное влияние. Обстоятельства сложились так, что мне довелось побеседовать с Анатолием Александровичем незадолго до его смерти. Получилось, что я вообще стал последним, кто брал у него интервью на телевидении. Он мне тогда очень понравился. Как ни странно, беседа у нас шла о Путине. Собчак был убежден в том, что Путин настоящий демократ, говорил, что, хотя они очень сильно отличаются друг от друга, между ними установились особые, доверительные отношения. Путин относился к Собчаку с искренним пиететом. Это вообще одна из отличительных черт Владимира Владимировича — колоссальное уважение к семье Собчака. Он все понимает, все видит, но это семья его учителя, поэтому она вне критики, и с этим ничего и никогда нельзя будет сделать.

Когда произошло то трагическое событие — умер Анатолий Александрович, — я присутствовал на его похоронах в Питере. Все ждали, когда приедет Путин. Он приехал. Выло видно, что он очень взволнован, переполнен эмоциями, в глазах у него стояли слезы. Эта очень человеческая реакция подкупала. А вокруг просто тусовались какие-то люди: Чубайс, прилетевший на самолете РАО ЕЭС, и прочие. Они решали какие-то свои вопросы — улыбки, «как дела», рукопожатия, — как будто это были вовсе и не похороны. Путин очень сильно отличался от них: было понятно, что он переживает глубочайшее личное горе.

Все ждали, что теперь, когда он облечен властью и когда госпожа Нарусова так просит его о сведении счетов с Яковлевым, он отомстит — потому как имеет такую возможность. Но Путин не тронул Яковлева. Он человек слова, и всегда держит данное обещание. С Яковлевым были достигнуты определенные договоренности, и несмотря на то, что Яковлев оставил должность губернатора, он незамедлительно получил на некоторое время министерское кресло, и с ним ничего плохого не происходит.

Путин не стал уничтожать Яковлева, и это не случайно: есть эмоции, а есть работа. Путин в состоянии разделять эти факторы, тем более что он никогда не поддается крикам «ату его, ату!». К тому же Путин очень боится, что им начнут манипулировать. Есть у него такая черта. Когда ему начинает казаться, что его подталкивают к какому-то решению, он всегда поступает по-другому. Это стали уже понимать, поэтому нередко, когда речь идет о назначении кого-то на новую должность, совершенно «неожиданно» появляется сообщение о том, что, например, на пост Генерального прокурора будет назначен Дмитрий Козак. Таким образом последний безоговорочно лишается возможности быть назначенным на указанную должность, так как Путин никогда не назначает того, чья фамилия всплывает в средствах массовой информации. Он опасается, что таким образом на него окажут давление. Причем это опасение — манипулируют или не манипулируют и кому это выгодно — у него прослеживается в беседах на любую тему. Он постоянно прощупывает: ты это «от себя» говоришь или тебя заслали.